Но с перемещениями свои проблемы…
Я специально начал забирать чуть в сторону. Здесь у меня на карте обширное Зачарованное Место, куда никто не суется. На самом деле там лишь небольшое место, где происходят странности, да и то лишь с точки зрения простого и очень простого человека, но так как земли везде вдоволь, то тут на десятки миль вокруг не ступала нога человека.
Давно не ступала, поправил я себя. К тому же я вроде бы человек, а я ступал тут, еще как ступал. Вместе с конем и Бобиком.
Бобик вроде бы понял, что я ищу, отбегает вперед не слишком, принюхивается, уши торчком, вид азартный.
Я не думал, что именно он учует, не его, бобиковского, ума дело, однако он весело и несколько озадаченно гавкнул еще издали, оглянулся с вопросом в чистых детских глазах.
– Что, – сказал я саркастически, – опять барсука учуял?
Арбогастр, не дожидаясь команды, пошел в его сторону галопом, а я, едва оказались рядом с Бобиком, ощутил, как воздух впереди начал мелко-мелко подрагивать, словно каменистая земля успела накалиться, и восходящие потоки стали видны невооруженным глазом. Я одновременно и приободрился, и от волнения во рту пересохло, а сердце стало бухать часто и тревожно.
Бобик то и дело оглядывался на меня с видом крайнего ожидания и нетерпения.
– Ребята, – сказал я, – вам придется подождать. Я туда и обратно! Клянусь. А вы тут пока отдохните от меня. Бобик, научи конячку ловить кабанов, а ты, Зайчик, обучи его траву есть, это полезно. Ну и старые подковы, если железа в крови не хватает…
Они посмотрели на меня в изумлении, чувство юмора есть только у людей, даже у женщин встречается, хотя редко и какое-то непонятное, а вот все звери – существа честные и бесхитростные, за что на них никогда не бывает греха.
Я покинул седло и шагнул к призрачной стене, которую и не увидеть, если не присматриваться. Когда вдвинулся в нее, ощутил сильнейший холод, может быть, обеззараживание, что тут же исчезло, а я пошел внутри этого странного здания.
Несмотря на то что с Эркхартой установлен контакт, все же я старался держаться с самым хозяйским видом, словно жил здесь и руководил всем-всем, а то вдруг ни с того ни с сего вдруг решит, что зачем-то обманываю, дура.
Знакомые рельсы, пошел по ним, а потом вспомнил, как долго тянутся, пожалел, что не на Зайчике, но останавливаться поздно, прибавил шаг, даже побежал трусцой, пока впереди не выросла стена, на этот раз вовсе не призрачная, а вполне реальная, с полностью зеркальной поверхностью… вот только рельсы уходят прямо в нее.
В двойника всматриваться не стал, хотя, конечно, на такого красавца стоит поглядеть, особенно вот в этой гордой позе… или вот в этой, исполненной внутреннего достоинства, как, впрочем, и наружного…
Задержав дыхание, ломанулся в эту зеркальность.
И стена, больно ударив в лоб, отшвырнула с таким презрением, что я почти услышал ее фырканье. Я невольно потрогал ушибленное место, повернул на пальце кольцо Хиксаны Дейт и снова шагнул к стене, уже невольно приготовившись к удару о твердое.
Стене насрать на мои чуйства, она ощутила приказ кольца и послушно подалась перед моим лосиным натиском. Я задержал дыхание, готовый проламываться долго, как через крепостные стены из гранита, однако сразу же перед глазами взорвался фейерверк, и я обнаружил себя внутри огромнейшего ангара, таким можно накрыть целый город, если не королевство.
Я перевел дыхание и заговорил громко и как можно бодрее, как и положено человеку военному, который постоянно ясен:
– Эркхарта!.. Это я, золотце, твой хозяин и даже повелитель. Не спишь?
В ответ раздался милый щебечущий голос:
– Я никогда не сплю.
– Прекрасно, – ответил я с облегчением. – Слушай, у тебя вроде голос изменился?
– Это ты велел, – сообщила Эркхарта.
– Да? – изумился я. – Что за дурак… Это я о чем-то высоком, даже весьма высоком, задумался, я часто о нем думаю, когда возвышаюсь над миром, вот и брякнул. Верни обратно, а то все кажется, будто дура какая…
Через мгновение прозвучал сильный голос уверенной в себе женщины:
– Восстановлены прежние параметры.
– Прекрасно, – сказал я совсем бодрым голосом, Эркхарта выполняет указания, живем, – а то когда такой милый голосок, то и говоришь о милом, а сейчас как бы не очень, когда Маркус приближается…
Эркхарта не проронила ни слова, я вспомнил, что это больше машина, чем человек, чаще всего не реагирует, если нет прямого вопроса, поинтересовался:
– Ты же знаешь, что такое Маркус?
– Нет, – прозвучал ее голос.
Я изумился.
– Как?.. Это же нечто из космоса! Ты должна знать!
– Почему? – ответила она. – Меня космос никогда не интересовал. Моим заданием было перевозить руду. По одному и тому же строго выверенному маршруту.
– Маркус, – сказал я, – это такая погибель из глубин космоса… или не космоса, а из других измерений, пространств… не знаю. Но здесь все будет уничтожено. Ты такое уже видела?
Голос прозвучал ровный и бесстрастный:
– Трижды. Катаклизм, что ломает земную кору. Его вызывает Маркус?
– Да, – ответил я. – Бороться с ним ты не сможешь, простой транспортник, оружия на борту нет. Или я просто плохо искал? И вообще… не представляешь, уже вижу. Тогда посмотри вот на это.
Я отыскал взглядом ровный стол, хотя это вряд ли стол, но поверхность идеально чистая и гладкая, снял и с плеча седельную сумку, которую всегда таскает Зайчик. В одном отделении мирно хранятся зерна, которых так страшится Гугол.
Высыпав их на поверхность, я сказал с отчаянной надеждой:
– Посмотри внимательнее. Ты должна знать… хотя бы некоторые.
– Да, – прозвучал голос, и впервые я уловил в синтезированном голосе оттенок человеческого чувства, глубокой печали, – я знаю, что это…
– Какие из них?
– Все, – ответил голос, – но это все для другого мира… и других людей. Это все бесполезно.
– Кое-что может работать и сейчас, – прервал я. – Есть среди них оружие?
Голос ответил уже ровно и бесстрастно:
– Нет.
Я молча ругнулся в бессилии, только что вертелась соблазнительная мысль, что шарахну по этому чудовищу из космоса еще на подлете, так что сгорит в верхних слоях атмосферы. В крайнем случае посыплются обломки, но это уже не катастрофа, а разве что родится еще одна легенда о Фаэтоне.
– Тогда все пропало, – сказал я упавшим голосом. – Ладно, что делать… Извини, что разбудил… Ах да, ты же не спишь… А можешь сказать, какое зерно что создаст?
– Могу, – ответил голос из пространства, – но ты не поймешь.
– Ладно, – сказал я, сдаваясь, – ты права. Но что-то вдруг пойму? Хотя бы в слабом приближении?.. Нет-нет, рисковать и активировать не стану. Это у меня просто страсть к познанию, как у Гегеля.
Голос помолчал, но мне показалось, что незримый луч прошелся над кристаллическими зародышами, высвечивая их и сравнивая их параметры с теми, что хранятся в памяти скайбаггера.
– Все целы, – прозвучал голос минуту спустя, – все могут быть активированы. Все пока абсолютно бесполезны…
Я услышал нечто в голосе, спросил поспешно:
– Все или почти все?
– Все, – ответил голос и окончательно похоронил мои надежды, – даже скардер, которому теперь некому подавать сигналы.
Я встрепенулся.
– Какой скардер? Что он делал?
– Указывал место посадки, – сообщил голос.
– Давай подробнее, – потребовал я. – Это что-то типа маяка?
– Я не знаю, что такое маяк.
– Ладно-ладно, ты только не волнуйся. Зайдем с другого конца…
– Какого?
– Другого, – пояснил я. – Этот скардер указывал таким же транспортникам, как ты? Или всяким?
– И транспортникам тоже.
– Ага, – сказал я с облегчением. – А пассажирским лайнерам? Ну, где людей перевозили?
– Люди обычно перевозились сами, – ответил голос. – Но я поняла, да, и людей тоже.
Я спросил с замиранием сердца:
– А военным?
Голос ответил бесстрастно:
– Военным? Что это?
– Не важно, – сказал я быстро, – ты только не волнуйся. В общем, указывал всем-всем?.. И ему подчинялись?
Я даже дышать перестал, ожидая ответ, Эркхарта ответила ровным голосом, но я ухитрился в нем услышать то ли удивление моими умственными способностями, то ли презрение к их уровню: