– И вы привезли ее к себе, – тихо проговорил Володин прямо ему в самое ухо.
– Да… – Черных уронил голову на грудь. – Да, я привез ее к себе, запер в кладовке.
– Почему?
– Она кричала, нервничала, она так кричала…
– Она отказалась выходить за вас замуж? Она сказала вам, что все еще любит Мельникова?
– Что?!
Черных дернулся, отпрянул, едва не соскочив со стула. Лицо его дернулось брезгливой судорогой. Губы его беззвучно шевельнулись. Потом он вдруг вскочил, сжал кулаки и заорал на Володина не своим голосом.
– Хватит! Я не стану с вами больше говорить! Без адвоката… Все, хватит…
С Мельниковым Володин встретился уже ближе к ночи, он не просто устал, он был измучен, выпотрошен, у него не было сил даже закурить сигарету. Взгляд его был устремлен на друга, который только что подкатил на своей машине к заброшенной стоянке дальнобойщиков. Они всегда тут встречались, когда надо было тайно, когда надо было покричать, побуйствовать, если что, или что-то спрятать, тут место было для всего.
Он смотрел на Мельникова, как тот глушит машину, как выбирается из нее, потягивается сильным гибким телом, потом шумно выдыхает и медленно идет к нему, поддергивая ремень на джинсах. Он знал, что его взгляд не понравится другу.
Володин оказался прав, Мельников, увидев его, сразу насторожился, остановился метрах в трех, подбоченился.
– Ну! Что еще?!
– Здарова, брат!
Володин выкинул растопыренную левую пятерню, ухватился за руку Мельникова и, напружинившись, выбрался из своей машины и вдруг полез к другу обниматься.