Вызов
Запись фрагмента передачи «Временно Доступен» телеканала ТВЦ, показанной в конце ноября. Ведущие Дмитрий Дибров и Александр Карлов.
Гость: Андрей Кураев
Дмитрий Дибров: Когда человек крестится, во многих популярных брошюрах о значении крещения говорят о том, что он становится маленькой клеткой живого организма, каким много веков является Русская Православная Церковь. Хотелось бы подумать, как живет этот организм. Хотелось бы думать, что между вами, священнослужителями, существуют свои параллельные формы коммуникации: вы знаете батюшек благочестивых, батюшек-подвижников и вы знаете друг друга. И может быть, вы так корпоративно и делитесь на тех, кто исповедует одну доктрину и другую. Между вами какие-нибудь семинары бы происходили или например, вы бы знали, что в Архангельске достойный есть диакон, а тот, ну, скажем, Кураеву бы писал. А какой-нибудь батюшка в Новосибирске вас бы критиковал. И вот так бы жила эта Церковь, как организм. Да или нет – такое есть?
Андрей Кураев: Есть, но все, что называется, как у людей. Чего у нас нет, и мне этого очень жаль: первое, нет чувства корпоративно-сословной солидарности и единства, которое было раскатано советским катком, прежде всего. Когда люди, священники боялись друг друга, когда все знали, что могут быть и стукачи, и поэтому – молчи, скрывайся и таи мысли и мечты свои. Даже в небольшой внешней черте это проявляется: предположим, еду я в рясе в московском метро, вижу, священник идет навстречу, и крайне редко священники в Москве здороваются друг с другом, этого нет. Второе, у нас нет курсов повышения квалификации, и это совершенно возмутительная вещь. Понимаете, у журналистов, врачей, педагогов, юристов, бухгалтеров есть постоянное обновление знаний. У нас считается, что если ты закончил семинарию, дальше учиться уже нечему. А ведь проходят годы, меняются поколения, эпохи, культуры… Пусть ты в одном и том же городе служишь, на одном приходе, но мир-то вокруг меняется. Да и православие само – целая вселенная, до конца жизни ее все равно не познать, не говоря уже о коммуникации с другими людьми, которые в этом нецерковном мире живут и к твоему порогу подходят. Нет такого рода обучения и подготовки, к сожалению.
Дмитрий Дибров: Но есть же какие-то подобия социальных лифтов. Как мы все радуемся, что есть владыка Иларион, ведь он так продвинулся в области композиторства, даже его кантаты все слушают. Он становится все популярнее и популярнее среди светской интеллигенции, и кто-то его из Вены хвать-похвать – и в Москву. Наверное, значит, работают ведь лифты-то эти. И таких достойных служителей, видимо, много.
Андрей Кураев: Эти лифты работают не для нас, не для священников, они работают для монахов, то есть для тех людей, которым эти лифты, казалось бы, вообще не нужны. Сознательное решение Церкви когда-то в древности – к власти допускать тех, кто боится этой власти, кто плевать на нее хотел. Есть такой человек, который однажды плюнул в лицо современности, карьеризму и ушел от нас куда-то далеко. Со временем мы можем погнаться за ним и понудить вернуться, но вот именно потому, что он стал «иностранцем», отшельником, чужим, иноком, иным среди нас. Поэтому вернись к нам, и мы будем уверены в том, что ты не член какой-то из противоборствующих партий, кланов, и ты как чистый «иностранец» будешь здесь нами править. Поэтому вот такая парадоксальная структура в Церкви, которая поднимает людей, отрекшихся от высоты.