– Что там?!
– Идём дальше.
Они медленно шли по узкому коридору. Дощатый пол был усыпан мелким сором: какими-то бумажками, скрепками, щепками. В углу лежала тряпка. Дышать тут было неприятно. Тяжёлый запах подземелья.
Впереди показался тупик. Дальше было не пройти. Артём на мгновение расстроился, подумав, что дедушкин тайник давно пустует, но вскоре увидел, что коридор оканчивается не тупиком, а дверью.
Округлая медная ручка. Артём повернул её. Толкнул дверь и шагнул вперёд.
Это была та самая комната! В ней всё было как на фотографии. Фонарик выхватывал и книжные полки, и рабочий стол, и кушетку.
– Я же говорил!
– Да…
Артём с мамой по-прежнему говорили шёпотом, словно боялись, что их услышит кто-то, обитавший в подвале.
Марина Викторовна нащупала на стене выключатель. Одна из лампочек, вспыхнув, погасла, но остальные зажглись.
– Так лучше, – прошептала мама, когда её глаза привыкли к яркому свету.
В кабинете дышалось значительно легче, чем в коридоре. Значит, здесь была вентиляция. Дедушка не мог не позаботиться об этом.
Артём смотрел прямиком на сейф. Тот стоял на тумбе возле рабочего стола. Не хотелось торопиться. Нужно было для начала осмотреть комнату, а потом уж проверять, подходит ли ключ. Дедушка всегда говорил, что приятное мгновение надо оттягивать:
– Не торопись наслаждаться. Помучай себя предчувствием. Быть может, оно окажется самым приятным. В предчувствии не бывает разочарований, так что насладись им сполна.
Марину Викторовну удивило то, что в кабинете беспорядок. Книжный шкаф раскрыт, на единственном кресле небрежно лежит стопка книг. Стул не задвинут. По столу разбросаны листки бумаги, карандаши. Корзина переполнена смятыми черновиками. Коврик на полу сбит. Виктор Каюмович был небрежен в быту, но рабочее место всегда держал в чистоте и порядке.
«Значит, уходил отсюда в спешке. Даже очки забыл», – Марина Викторовна подняла с пола хорошо знакомые ей очки с самодельной эпоксидной оправой.
Артём улыбнулся, заметив, что над столом на стенке висят белые птицы-оригами. Среди простых журавликов было и несколько странных птиц.
– Утаргалжин, – прошептал Артём и приложил руку к груди. Там, под одеждой, висел амулет, подаренный ему на десятилетие дедушкой, – деревянный футляр, обшитый светло-коричневой оленьей кожей, с меховой окантовкой и вытравленным значком горной вершины.
– Утаргалжин, – кивнула мама.
Они хорошо знали эту птицу. О ней часто рассказывал Виктор Каюмович. Она помогает одиноким путешественникам, спасает странников от гибели.
– Появляется, когда тебе совсем плохо, – говорил дедушка, показывая маленькому Артёму, как сложить утаргалжина из бумаги. – Когда ты потерялся в самых тёмных дебрях, заплутал в самом непролазном буреломе, когда надежды выжить не осталось, появляется утаргалжин. Сопровождает тебя из чащи, не даёт страху и одиночеству съесть тебя. А на прощание роняет тебе пёрышко. Его нужно поднять и всегда носить с собой. И утаргалжин будет тебе помогать. Если не подберёшь перо, то больше никогда его не встретишь, такие дела.
Своё перо дедушка получил ещё в юности, потерявшись в уссурийской тайге. Вложил его в амулет – тот, что теперь висел на груди внука. Это был самый ценный подарок в жизни Артёма. «Вот дедушка и заблудился в последнем походе. Потому что отдал мне своё перо. Зря… Меня и в лес-то не пускают. Где уж тут в тайге потеряться…»
– Ну что, сейф? – наконец спросила мама.
Артём молча кивнул.
Марина Викторовна бережно вставила ключ в скважину. Попробовала надавить. Ничего не получилось. Артём затаился за её спиной. Попробовала ещё раз – в обе стороны.
– Никак, – мама пожала плечами.
– Дай я! – Артём выхватил у неё ключ.
– Постой! Погнёшь ещё!
Мама не успела ему помешать. Юноша изо всех сил надавил на ключ, и замок щёлкнул. Дверца открылась.
– Я же говорил, – тихо, едва слышно промолвил Артём. Он заворожённо смотрел внутрь сейфа.
Там лежали бумаги. Марина Викторовна разочарованно качнула головой. «А чего я, собственно, ждала?» Бережно достала содержимое и разложила на столе. Здесь была папка с записками. Папка с рисунками. Подшивка топографических карт. Одна отдельная, сложенная в несколько раз карта. И матерчатый мешочек с чем-то тяжёлым внутри.
Мама решила осмотреть всё по очереди, не торопясь. Но Артём её опередил. Прежде чем она успела раскрыть первую папку, он схватил мешочек. Развязал на нём петлю – и отшатнулся: в ноги юноше упал жёлтый, весь искорёженный, будто жёваный камень. Артём застыл, поражённый увиденным. Он хорошо знал такие «камни» – тяжёлые, мозолистые, с коричневыми пятнышками. Видел их в геологическом музее дедушкиного университета. Это был самородок. Кусок настоящего золота! Будто выпавшая из челюсти великана увесистая, полукилограммовая золотая пломба – гладкая по бокам и шероховатая в тёмных впадинах.
– Дай сюда! – мама забрала у него мешочек. Аккуратно извлекла из него ещё один самородок и небольшую статуэтку из светло-зелёного нефрита.
– Золото, – прошептал Артём.
Сейчас дедушкин кабинет в подземелье казался ему настоящей сокровищницей, затерянной среди гор. Он бы ни за что не поверил, что всё происходит в подвале простого кыренского дома в трёх часах езды от Иркутска. Артём многое слышал о золотых приисках Сибири, о золотоискателях, уходивших вглубь Саян и погибавших там на снежных отрогах, но и не мечтал однажды прикоснуться к подобной истории, увидеть самородок не под стеклом в музее, а открыто, в дедушкином тайнике.
– Ещё неизвестно, откуда он их взял, – промолвила мама, угадав мысли и чувства Артёма. Внимательно осмотрела самородки, будто сомневаясь в том, что они настоящие, и разложила их по карманам кофты.
Юноша насупился. Ему бы заполучить хоть один из таких самородков, и он бы купил себе свободу. Отправился бы в настоящее путешествие. Взял бы хороший рюкзак, палатку, ботинки, да и многое другое. И никто бы ему не помешал. Ни родители, ни учителя в школе.
«А ведь я их нашёл! – Артём хмуро смотрел на маму. – Если б не я, ты бы вообще сюда не попала. Так бы и выбросила ключ. Неужели жалко отдать хоть один самородок? А вот посмотрим, как ещё будет. И без тебя найду десяток таких. Тогда никто не станет мною командовать. Уеду куда подальше. Буду присылать вам открытки, чтоб вам завидно стало!..»
Мама тем временем раскрыла первую папку; на сына даже не посмотрела и не заметила его тревожного взгляда. В папке были листы, явно вырванные из какого-то блокнота. Вырванные неаккуратно, с бахромой. Они шли не по порядку, будто вырывали их наугад из разных частей или даже из разных блокнотов.
Почерк был Виктора Каюмовича, в этом Марина Викторовна не сомневалась. Выверенный, размашистый. Значит, писал спокойно, не в полевых условиях, а дома. Возможно, за этим столом.
Мама села на стул. Попробовала найти хоть какое-то начало в дедушкиных записях. Беспокойно перебирала листки. Наконец решила читать всё подряд. Артём, переборовший обиду, встал за её спиной. Чуть подался вперёд и торопливо читал вслед за мамой: «…не узнает. Но было бы странно не проверить. Я брался и за более сомнительные экспедиции. Никаких подтверждений словам Гришавина нет, но это и не удивительно, иначе золото давно бы нашли».
– Всё-таки золото, – прошептала Марина Викторовна. – Папа, папа, во что ты ввязался…
«Вчера нанял замечательного проводника, отлично знающего местность, а главное – простого и доверчивого. Его было нетрудно убедить в научных целях экспедиции. Собственно, это недалеко от истины. Пройдём до последней приметы, там оставлю Мэргэна сторожить лагерь, а сам уйду искать последнюю примету. Дальше будет видно.
Мне бы ещё пару помощников. Путь предстоит сложный, но нельзя рисковать. С Мэргэном мне повезло. Самый наивный и добродушный лесоруб из всех бурят, что мне встречались. Лицо у него свежее, непропитое. Нужно будет познакомиться с его семьёй, войти к ним в доверие. Это не помешает. В таком деле мелочей нет. Если всё увенчается успехом, если в самом деле…»