– Лия. – Открывается дверь машины, и мне становится тепло. – Никаких вопросов.
Глава 2
Адреналин в моей крови
Как хорошо, что некоторым вещам приходит конец.
Я медленно открываю глаза, чувствуя запах родного дома. Мои духи. Моя комната. Мне всего лишь приснился кошмар, и он закончился.
Я вытягиваю перед собой руки и вдруг резко сворачиваюсь клубком на кровати. Ядовитая, тягучая боль пронзает тело от кончиков пальцев до головы. Словно маленькие взрывы, во мне то и дело пульсируют синяки, отеки. Я вдыхаю глубже и понимаю, что с запахом духов смешался запах крови, и тогда до меня доходит: это был не сон. Это был не кошмар! Я сжимаю одеяло и ощущаю подступившие к глазам слезы. Заблуждение исчезло. Раньше я думала, что я сильная. Я ошибалась.
Собравшись, я пытаюсь разогнуться и открываю глаза. Медленно стаскиваю с себя одеяло и приподнимаю майку. На животе огромный отек. Он синий, желтый, оранжевый, просто радуга. Я крепко сжимаю зубы и поднимаюсь с кровати. Тут же взвывают ноги, спина. Прихрамывая, я подхожу к зеркалу и вижу гематому на плече. Вот почему вчера я его не чувствовала: ему досталось больше всего.
В мою комнату стучат, и я как можно скорей пытаюсь добраться до шкафа. Прикрыть синяки от родителей – пожалуй, самая важная задача на данный момент.
Но когда дверь открывается, на пороге я вижу Карину. Она бледная, уставшая. Я бы сказала, больная, если бы не знала истинную причину вялости.
– Привет, – неуверенно шепчет она, и я прожигаю ее недовольным взглядом. – Как себя чувствуешь?
– Отлично.
– Давай я принесу йод. Леша сказал утром обработать раны еще раз.
– Леша? – Я вскидываю подбородок и усмехаюсь. – С чего это он внезапно решил позаботиться обо мне? Его ведь не волновало, что со мной будет, когда тот парень избивал меня на виду у целой толпы. Что изменилось сейчас?
– Неправда. Он сильно переживал.
– Я заметила.
– Послушай. – Карина подходит ко мне и кладет руку на здоровое плечо. – Прости меня. Я не хотела, чтобы так вышло.
– Ты… – Стряхнув ее руку, я растираю ладонями лицо. – Ты в своем была уме, когда прыгнула в куб? Понимала, что делаешь? Потому что я не представляю, какой идиоткой надо быть, чтобы добровольно пойти на самоубийство! Просвети меня. Скажи мне! О чем. Ты. Думала?
– Лия, это сложно объяснить.
– Да нет тут ничего сложного! – заводясь, восклицаю я. – Объясни мне, почему ты делаешь это? Почему не слушаешь меня? Почему подвергаешь себя опасности?
– В стае есть мои друзья, и я… – Карина резко замолкает, увидев гнев на моем лице. Она растерянно прикусывает губу и отворачивается. – Тебе не понять меня.
– Твои друзья? – Я практически выплевываю этот вопрос. – Считаешь, там были твои друзья?! Ах да. Наверное, именно они стояли возле аквариума и смотрели на то, как ты задыхаешься!
– Все слишком сложно! Я познакомилась с одной девушкой, она привела меня. Мы обе новички, и нам пришлось согласиться на инициацию.
– Господи, что за чушь ты несешь? Какую инициацию? Что значит: нам пришлось согласиться? Ты видела этих людей, зачем осталась с ними? Это животные, у которых вместо мозгов – стремление к свободе и к насилию!
– Не говори так, – с вызовом возражает сестра, и я прирастаю к месту. Она защищает их? Защищает после того, что произошло? – Они честные и справедливые. Да, иногда и жестокие, но справедливые.
– Знаешь что, – неожиданно для самой себя я подхожу к Карине, хватаю ее за локоть и тащу к двери, – пошла вон из моей комнаты.
– Но…
– Я рисковала своей жизнью ради тебя, а ты ставишь мне эту безмозглую стаю в пример? – Кажется, сестра использует последние капли моего терпения. – Не подходи ко мне больше.
– Лия!
– Я сказала, пошла вон! – взрываюсь я и чувствую, как боль вновь пронзает тело. Карина вихрем выбегает из комнаты, захлопывает за собой дверь, а я без сил падаю на кровать. Опять трудно дышать. Такое чувство, что вчера мне сломали все ребра. Прикрыв глаза, я пытаюсь подняться. Больно. Тогда я отталкиваюсь руками от постели и нахожу опору впереди – фортепиано. Когда-то я часто играла. Сейчас не получается. Я чувствую дикое раздражение, когда не могу вспомнить ни одно любимое произведение, и поэтому быстро завершаю занятие.
Вновь открывается дверь. Я поворачиваюсь, чтобы послать Карину куда подальше, но вдруг вижу маму.
– Почему ты еще не готова? – спрашивает она и достает из шкафа свою кофту. – Твой папа уже собирается уезжать. Планируешь добираться на автобусе?
– Нет, я уже одеваюсь.
– Давай быстрей. Школу ты сегодня не прогуляешь, можешь даже не прикидываться.
– Хорошо.
Мама уходит, а я хватаюсь рукой за спину.
Если мне удастся выжить, это будет безумным везением.
Когда мы подъезжаем к школе, в машине тихо.
Папа останавливается и достает из кармана кошелек.
– Сегодня не смогу забрать ни одну из вас, – сообщает он и открывает бумажник. – Так что добирайтесь самостоятельно.
– Хорошо, – киваю я. – Что-то случилось?
– Нет. Просто мне поставили две смены. – Он протягивает деньги. – Вчера я провел сложную операцию. За женщиной нужен уход, и желательно, если я буду поблизости.
– Мама знает, что ты будешь поздно?
– Она останется со мной в больнице. Я решил подстраховаться. У той женщины было внутреннее кровотечение, случись что-нибудь непредвиденное, знания мамы мне могут пригодиться.
Я понимающе киваю.
Два доктора в семье – сложная ситуация. Родителей практически не бывает рядом, а когда они все же появляются, с ними появляется и контроль. Безумный контроль, который порой сводит меня с ума. К счастью, он заключается не в том, куда я хожу и с кем общаюсь. Чаще всего правила предков распространяются на бытовые проблемы. К примеру, воду два раза кипятить в чайнике запрещается под угрозой «административного наказания» в размере недели в качестве единственной дома посудомойки. Или жарить необходимо, меняя масло при каждом новом заходе. Звучит, конечно, здраво, но это ужасно выбешивает, когда нельзя пожарить десять кусков мяса одновременно, а обязательно нужно разделить их на две партии и помыть два раза сковородку. Естественно, я понимаю, что образ жизни моих родителей тесно связан с их работой: правила, алгоритмы, ответственность. Но иногда это утомляет. В конце концов, доктора они, а не я и Карина.
– Тогда увидимся завтра утром. – Я прекрасно понимаю, что засну к тому времени, как они вернутся, так что даже не надеюсь на ночную встречу. – Пока.
Я машу папе рукой, открываю дверь, но когда пытаюсь встать, откидываюсь назад на сиденье. Внезапная боль заставляет скрючиться, и я крепко сжимаю глаза.
– Что такое? Лия? Что с тобой?
Карина замирает, папа смотрит на меня все так же настороженно, и мне приходится ценой огромных усилий выдавить из себя улыбку.
– Просто живот схватил.
– Где схватил? – Ну вот опять его медицинские штучки. – Что именно болит?
– Пап, успокойся. Ничего страшного.
– Лия, я спросил, где болит?
Я выдыхаю и краем глаза замечаю бледное лицо сестры. Наверняка она уже готова провалиться сквозь землю. Я вообще-то тоже, но мне приходится быть смелой.
– У меня схватил низ живота. Такое бывает каждый месяц, пап. – Я наблюдаю за тем, как он расслабляется. – Так что не стоит волноваться. Все пройдет через несколько часов.
– Хорошо, – кивает он и переносит ногу на педаль сцепления. – Встретимся завтра.
Я повторяю попытку и на этот раз благополучно выхожу из машины. Папа уезжает, и Карина испуганно смотрит на меня.
– Почти раскусил.
– Я с тобой не разговариваю, – кидаю я и направляюсь к школе. – Можешь даже не стараться что-либо исправить.
– Я и не стараюсь.
Я фыркаю. А ведь могла бы и постараться, неблагодарная сестрица!
Сестра не отстает. Семенит следом, а я чувствую, как она испепеляет мою спину взглядом. Появляется желание развернуться и влепить ей здоровую оплеуху, чтобы мозги встали на место. Но я иду вперед и ровно дышу, не хочу вновь спровоцировать боль в спине.