Татс помогал Сильве обследовать длинные раны на ребрах Меркора, пока его собственная драконица, Фенте, ревниво когтила грязь и бормотала туманные угрозы. Ранкулос держал расправленным одно крыло, чтобы хранитель мог осмотреть его: похоже, тут как минимум сильный ушиб. Покрытый грязью Сестикан уныло звал своего хранителя, но Лектера нигде не было видно. Драка закончилась. Ненадолго они стали драконами, соперничающими за внимание самки, а теперь снова ведут себя как глупая скотина. Синтара презирала их, но и себя тоже ненавидела. Не стоило никого провоцировать. Эта схватка только заставила ее вспомнить о том, чего все они, включая и саму синюю королеву, были лишены.
«А ведь все могло сложиться иначе», – подумала она и мысленно перечислила роковые случайности, повлиявшие на их судьбу, одно событие за другим. Если бы только драконы вылупились здоровыми и полноценными; если бы они были в лучшей форме, когда строили коконы для превращения из морских змеев в драконов; если бы двинулись к берегам окукливания на несколько десятилетий раньше; если бы раса Старших не вымерла; если бы извержение вулкана не уничтожило привычный мир. О, в былые времена драконы выходили из коконов уже способными к полету и к первому убийству, дающему силы. Не то что сейчас. Синтара чувствовала себя ярким осколком стекла, который выпал из прекрасной мозаики, изображающей Старших, старинные города с высокими башнями и драконов в полете. Выпал, чтобы одиноко лежать в грязи, оторванным от привычной среды, от всего, что некогда являлось его предназначением. Драконица понимала, что без того, навеки исчезнувшего мира в ее собственной жизни не было никакого смысла.
А ведь Синтара пыталась подняться в воздух, причем не однажды, однако благоразумно помалкивала об этом. Тимаре незачем знать о ее многочисленных унизительных провалах. Синтару буквально сводило с ума, что полоумная Хеби уже научилась летать и самостоятельно охотиться. С каждым днем красная самка становилась все больше и сильнее, а ее хранитель, Рапскаль, без устали восхвалял свою «любимую девочку, редкостную умницу и красавицу». Он придумал глупую песню – так, нескладные стишки, никакой поэзией там даже и не пахло – и громко распевал ее каждое утро, пока обихаживал свою драконицу. Синтаре хотелось откусить ему голову. Хеби могла сколько угодно прихорашиваться и раздуваться от гордости, она все равно оставалась тупой коровой.
– Если бы ты научилась летать, это могло бы стать лучшей местью всем прочим драконам, – снова подала голос Тимара, почувствовав ее настроение.
– Почему бы тебе самой не попробовать? – ядовито поинтересовалась Синтара.
Девушка ничего не ответила, но ее молчание было многозначительным.
Синтара не сразу сообразила, что это означает. А когда поняла, то была поражена.
– Что? Ты уже пыталась, не так ли? Ты пробовала летать?
Тимара не смотрела на драконицу, пока они брели через луг в сторону леса. По долине были разбросаны небольшие каменные домики, почти у всех них стены были разрушены, а крыши провалились, но часть строений хранители успели восстановить. Когда-то здесь была деревушка, в которой жили ремесленники, торговцы и прочие люди, обслуживавшие Старших. Сами же Старшие обитали в сверкающем городе на другой стороне бурной реки. Интересно, знает ли об этом Тимара? Скорее всего, нет.
– Ты ведь сама сделала так, что у меня выросли крылья, – наконец ответила девушка. – А раз уж они есть и мне приходится терпеть из-за этого неудобства – обычную рубашку теперь не наденешь, а плащ вечно падает со спины, так что любой ветерок пронизывает насквозь, – то должна же быть от них хоть какая-то польза. Да, я пробовала взлететь. А Рапскаль помогал мне. Он говорит, что однажды у меня непременно получится. Пока все, чего я добилась, – это разбитые при падении колени и содранная кожа на руках. Я не смогла подняться в воздух. Тебя это радует?
– Меня это не удивляет.
Если уж говорить начистоту, неудачи Тимары и впрямь порадовали Синтару. Человек не должен летать, когда драконы не могут! Да пусть хоть тысячу раз расшибет колени и наставит себе синяков. А если Тимара взлетит первая, драконица просто-напросто съест ее! Голод подступил к горлу, и Синтара пришла в себя. Нет, ни в коем случае нельзя давать девчонке почувствовать эти свои мысли – по крайней мере, пока та не вернется с охоты.
– Я буду продолжать попытки, – тихо сказала Тимара. – И тебе тоже стоит проявить упорство.
– Сама делай что хочешь, а меня избавь от своих советов, – ответила драконица. – А сейчас лучше бы тебе захотеть пойти на охоту. Я голодна. – И она мысленно подтолкнула хранительницу.
Тимара сощурилась, почувствовав, что драконица использовала чары. Не важно. Ее все равно будет преследовать непреодолимая тяга пойти на охоту. Понимание того, откуда взялось это желание, не ослабит его.
Зимние дожди вызвали буйный рост растительности. Высокая мокрая трава цеплялась за ноги, пока Синтара с девушкой брели сквозь нее. Они взобрались вверх по склону, и теперь их манил открывшийся взору лес впереди. Там можно было хоть как-то укрыться от дождя, несмотря на то что многие деревья сбросили листья. Лес казался Синтаре и знакомым и чужим одновременно. Ее личный опыт ограничивался непроходимыми дебрями Дождевых чащоб, тогда как наследственная память свидетельствовала о близком знакомстве предков с такими лесами. Названия деревьев – дуб и береза, ольха и ясень – одно за другим всплывали в голове.
Да, драконам были известны такие деревья, такие леса и даже конкретно это место. Но они редко задерживались тут зимой, когда льют бесконечные ледяные дожди. В это время года драконы улетали в самое сердце пустыни, чтобы греться там на раскаленном песке. Или скрывались в убежищах, построенных для них Старшими, – хрустальных залах с подогреваемыми полами и купальнями, наполненными горячей водой. Синтара обернулась, чтобы посмотреть через реку на легендарный город Старших. Они проделали такой долгий путь, а Кельсингра, увы, все еще оставалась вне досягаемости. Бурная река была глубокой и коварной. Ни один дракон не смог бы переплыть ее. Единственным способом попасть домой было перелететь на ту сторону.
Древний город Старших сохранился практически нетронутым, точь-в-точь в таком виде, как рисовала его наследственная память. Даже сейчас – под хмурым небом, сквозь пелену дождя – высокие здания из черно-серебряного камня мерцали и манили к себе. Когда-то там жили прекрасные, покрытые чешуей Старшие, друзья и слуги драконов. Они одевались в яркие одежды и украшали себя золотом, серебром и сверкающей медью. Широкие улицы, впечатляющие строения – все это было рассчитано не только на самих Старших, но и на драконов, которые частенько их навещали.
Там была украшенная статуями площадь, вымощенная чудесными плитами, которые зимой давали тепло, хотя, похоже, теперь эта часть города исчезла в гигантской трещине, поглотившей древние дороги и башни Кельсингры. Раньше здесь располагались бани с бассейнами, наполненными горячей водой, где Старшие вместе с драконами пережидали непогоду. Кроме того, предки Синтары купались в громадных медных ваннах с благовонным маслом, дарившим чешуе чудесный блеск и делавшим когти прочнее.
И там также было… что-то еще. Синтара никак не могла вспомнить, что именно. Похожее на воду, но не вода. Что-то восхитительное, нечто такое, что даже сейчас сверкало, переливалось и настойчиво звало ее сквозь смутные воспоминания.
– На что ты смотришь? – спросила Тимара.
Синтара и не заметила, что замерла, уставившись на другой берег.