Здоровое мышление означает мышление не только о возможностях, которые всегда легко распознать и усвоить, но и мышление о вероятностях. Это последнее предусматривает исследование реалистичных ситуаций и в какой-то степени предсказание действий оппонента посредством анализа всех факторов и мотиваций, которые оказывают влияние на его поведение. Для того чтобы прояснить этот пункт, я хочу подчеркнуть, что мой акцент на противопоставлении здорового и параноидного мышления не подразумевает суждения, согласно которому Россия не может иметь коварных и лживых планов, он подразумевает необходимость тщательного и беспристрастного исследования фактов и понимание того, что логическая возможность как таковая ничего не доказывает и имеет мало значения.
Другим патологическим механизмом, угрожающим реалистичному и эффективному политическому мышлению, является проекция. Каждый знаком с этим механизмом в его более грубой форме, когда он касается отдельного индивида. Каждый сможет назвать деструктивного человека, который обвиняет окружающих во враждебности, а себя выставляет в роли невинной жертвы. Можно привести в пример тысячи браков, которые продолжают существовать благодаря такому проективному механизму. Каждый партнер обвиняет другого в том, что на самом деле составляет его собственную проблему, и вследствие этого постоянно занят проблемами партнера, а не своими собственными. И опять то, что мы легко различаем на примерах индивидов, мы не замечаем, когда речь идет о миллионах граждан, использующих тот же проективный механизм, особенно если этот механизм поддерживается властью. Например, во время Первой мировой войны народы союзных стран верили, что немцы были злобными гуннами, убивающими невинных детей; немцы стали персонификацией абсолютного зла до такой степени, что даже музыка Баха и Бетховена объявлялась дьявольской. С другой стороны, противники гуннов сражались за благороднейшие цели – за свободу, мир, демократию и т. п. Странно, но немцы точно так же думали о союзниках.
Что получается в результате? Врага представляют воплощением абсолютного зла, потому что все свои негативные чувства проецируют на него. Кажется совершенно логичным, что после того, как это происходит, я начинаю считать себя воплощением абсолютного добра, потому что все зло перенесено на противную сторону. Результатом является негодование и ненависть в отношении врага и некритичное, нарциссическое прославление себя. Это может породить индуцированную манию и всеобщее чувство ненависти. Такое патологическое мышление опасно в тех случаях, когда оно ведет к войне, и смертоносно, когда ведет к разрушению.
Наше отношение к коммунизму, Советскому Союзу и коммунистическому Китаю в значительной степени обусловлено проективным мышлением. Действительно, сталинская система террора была бесчеловечной, жестокой и отвратительной, хотя она была не более омерзительной, чем террор в ряде других стран, которые мы называем свободными, скажем, режимы Трухильо или Батисты.
Я не говорю о некоммунистических жестокостях и бессердечии как о смягчающих обстоятельствах в суждении о сталинском режиме, потому что очевидно, жестокости и бесчеловечность не могут компенсировать друг друга. Я говорю об этом, чтобы показать, что негодование многих людей в отношении Сталина не столь уж искренне и истинно, как они сами об этом думают. Если бы это было так, то они испытывали бы негодование и по поводу других случаев жестокости и бессердечия, независимо от того, проявляют их политические противники или союзники. Мало того, сталинского режима уже нет. Россия сегодня представляет собой консервативный полицейский режим, который ни в коем случае нельзя назвать желательным, если вы являетесь поборником свободы и индивидуальности, но этот режим не должен возбуждать такого глубокого негодования, какого заслуживала сталинская система террора и подавления. Это счастье, что русский режим изменился и перешел от методов жестокого терроризма к методам консервативного полицейского государства. Это обстоятельство демонстрирует отсутствие искренности у тех любителей свободы, которые громогласно клянутся в своей ненависти к Советскому Союзу, как будто не знают о значительном изменении, произошедшем с системой.
Многие до сих пор продолжают считать коммунизм воплощением зла, а себя, людей свободного мира, включая таких наших союзников, как Франко, – персонификацией абсолютного добра. В результате получается нарциссическая и нереальная картина, представляющая Запад как борца за добро, свободу и гуманизм и рисующая коммунизм как врага всего гуманного и достойного. Коммунистический Китай, особенно в своем отношении к Западу, следует тому же патологическому механизму.
Если проекция смешивается с параноидным мышлением, как это было во время войны, а также во время «холодной войны», то мы получаем взрывоопасную психологическую смесь, исключающую здоровое упреждающее мышление.
Обсуждение патологического мышления будет неполным, если не рассмотреть еще один тип патологии, играющий большую роль в политическом мышлении, – фанатизм. Кто является фанатиком? Как можно его распознать? Сегодня, когда истинные убеждения встречаются исключительно редко, существует тенденция называть «фанатиком» любого, кто обладает искренней религиозной верой или имеет научные убеждения, которые радикально отличаются от веры или убеждений других людей, но пока еще не доказаны. Если бы это было так, то мы могли бы отнести к числу «фанатиков» таких людей, как Будда, Исайя, Сократ, Иисус, Галилей, Дарвин, Маркс, Фрейд, Эйнштейн.
На вопрос о том, кто является фанатиком, часто невозможно ответить, если судить по содержанию утверждения. Например, вера в человека и его возможности не может быть доказана интеллектуально, но она может быть глубоко укоренена в подлинном опыте верующего. То же самое касается и научного мышления, где часто имеет место значительная дистанция между высказанной гипотезой и твердо доказанным научным фактом, и поэтому ученый должен обладать верой в свое мышление до того момента, когда ему удастся представить доказательства. Однако существует множество утверждений, которые находятся в полном противоречии с законами рационального мышления, и всякий, кто придерживается веры в немыслимое, может быть справедливо назван фанатиком. В то же время часто бывает нелегко решить, что иррационально, а что – нет, и ни «доказательство», ни общее согласие не могут служить достаточными критериями.
Примечания
1
Этот вопрос превосходно разобран в книге Роберта Хейлбронера «Будущее как история» (The Future as History, Harper & Bros., New York, 1960). – Здесь и далее, за исключением отдельно оговоренных случаев, примеч. авт.
2
Карл Лотус Беккер (1873–1945) – американский историк, профессор. – Примеч. ред.
3
Иосип Броз Тито (1892–1980) – югославский революционер, политический, государственный, военный и партийный деятель; лидер Югославии в 1945–1980 годах. – Примеч. ред.
4
Гамаль Абдель Насер (1918–1970) – египетский революционер, военный, государственный и политический деятель, 2-й президент Египта в 1956–1970 годах. – Примеч. ред.
5
Джавахарлал Неру (1889–1964) – один из самых видных политических деятелей мира, лидер левого крыла индийского национально-освободительного движения; первый премьер-министр Индии в 1947–1964 годах. – Примеч. ред.