Машина оказалась еще роскошней, чем я ее себе представлял. Увидев выражение моего лица (мой подбородок, наверное, почти касался ботинок), Джулиан позвал меня прокатиться. Никогда еще я не ездил так быстро. Мне казалось, что колеса почти не касаются земли. За всю поездку я не смог вымолвить ни слова. Когда мы вернулись, Джулиан вышел из машины, а я так и остался сидеть неподвижно.
– Ты хочешь еще немного посидеть в машине? – спросил он.
Я кивнул. Он уже повернулся в сторону дома, когда я окликнул его:
– Дядя Джулиан!
– Да? – Он обернулся.
– Как вы смогли получить такую машину? Ну, то есть она ведь, наверное, стоит кучу денег?
– Это уж точно, – ответил он, – так что если ты тоже хочешь такую, Джонатан, когда вырастешь, тебе придется очень упорно трудиться.
Я никогда этого не забывал.
Насколько я помню, Джулиан не смог задержаться после ужина – кажется, мама и Кэтрин были немного разочарованы или даже раздражены. И, хотя мне было всего десять, я был уверен, что у Джулиана найдутся дела поинтересней. Он определенно жил именно так, как я хотел бы жить, когда вырасту. Я с завистью проводил взглядом его фантастическую спортивную машину, умчавшуюся вдаль по улице.
Годами о нем ничего не было слышно, но в последнее время мама начала упоминать его имя при каждой нашей встрече. Недавно она сказала, что «феррари» больше нет. Насколько я понял, Джулиан решил вроде как полностью изменить свою жизнь. Он уволился с высокооплачиваемой работы из адвокатской конторы, продал свой «феррари» и стал жить, что называется, «простой» жизнью. Мама говорит, что он учился у малоизвестных монахов, живущих высоко в Гималаях, и дошло до того, что теперь он часто носит малиновое монашеское одеяние. Мама говорит, что он стал совсем другим человеком. Вот только непонятно, что хорошего она находит в этом?
И вот в последнее время она все пытается поближе нас познакомить. Она предлагала мне заехать к нему, когда я был рядом по делам. Но, в самом деле, если мне не хватает времени даже на Аннишу и Адама, с какой стати мне отпрашиваться с работы, чтобы провести время с человеком, которого я едва знаю? Кроме того, если бы он все еще оставался невероятно успешным юристом, живущим в роскоши и разъезжающим по округе на шикарных спортивных машинах, я бы мог увидеть в этом хоть какой-то смысл. Но зачем мне тратить свое время на безработного старика без «феррари»? Я могу найти сотню таких бездельников в ближайшем баре.
– Мам, – воскликнул я, – о чем ты говоришь? Зачем Джулиану нужно встретиться со мной?
Она не знала подробностей, но, видимо, он хотел поговорить со мной. Ему зачем-то понадобилась моя помощь.
– Но это безумие, я не видел его столько лет. Я его почти не знаю. Должен же у него быть кто-то еще, кто сможет помочь ему!
Мама ничего не ответила, но я услышал, как она заплакала. Последние несколько лет, с тех пор как умер мой отец, были для нее очень тяжелыми.
– Мам, – сказал я, – с тобой все в порядке?
Она всхлипнула еще пару раз, и в ее голосе прозвучали металлические нотки:
– Джонатан, если ты любишь меня, ты сделаешь это. Ты сделаешь все, что скажет тебе Джулиан.
– Но что… – Я даже не успел закончить свой вопрос.
– Вернувшись сегодня домой, ты найдешь билет на самолет. – Она хотела было сказать что-то еще, но голос ее сорвался, и она лишь произнесла: – Джонатан, мне пора, – и повесила трубку.
Остаток дня я уже не мог ни на чем сосредоточиться. Это было совсем не похоже на маму – такой напор и ее отчаяние тревожили меня. И вся эта таинственность. Что же Джулиану от меня нужно? Я задумался обо всех этих его жизненных переменах. Интересно, он совсем с катушек слетел? Встречу ли я безумного старика, бранящего тайные правительственные заговоры? Чудака с растрепанными волосами, шлепающего по улице в халате и домашних тапочках? (Я понимал, что это не то, что моя мама могла бы назвать малиновым монашеским одеянием, но я не мог выкинуть эту картинку из головы.) Я шел с работы и был слишком занят всеми этими мыслями и не заметил, как свернул к офису Джуана. Я осознал это только в вестибюле, что показалось мне плохим знаком.
Вернувшись домой, я чуть не забыл проверить почтовый ящик. Пару минут я возился с ключом, и вот, небольшая металлическая дверца открылась и на меня посыпались рекламные флаеры по доставке пиццы, предложения купить страховку и другой хлам. Я подобрал их и заметил толстый конверт. Это было письмо от мамы. Я вздохнул, сунул его в карман и стал подниматься по лестнице к своей квартире.
Пока замороженная лазанья готовилась в микроволновке, я открыл конверт. Внутри была небольшая записка от мамы, в которой говорилось, что Джулиан сейчас живет в Аргентине, а также билет туда и обратно до Буэнос-Айреса. «Еще чего не хватало», – подумал я. Они хотят, чтобы я потратил двенадцать часов на перелет, ради того чтобы час или два провести с троюродным кузеном? Так угробить выходные? Прекрасно. Всю субботу и воскресенье я буду болтаться в летающей жестянке, вместо того чтобы встретиться с сыном. Либо расстрою маму еще больше.
Я съел едва теплую лазанью, пялясь в телевизор, в надежде, что большой стакан скотча поможет мне исправить скудность моего ужина и плохое настроение.
Я откладывал звонок Аннише до того времени, пока Адам не ляжет спать. Анниша всегда строго следует расписанию, так что было несложно угадать со временем. Ее голос показался мне усталым, но вовсе не расстроенным. Я был готов к тому, что она не одобрит мои возможные планы на ближайшие выходные, но, оказывается, она уже знала о них:
– Я говорила с твоей мамой, Джонатан, мне кажется, тебе следует поехать. Адам поймет.
Так все и решилось.
Глава III
Джулиан не сказал мне, куда ехать и с кем встретиться. В Буэнос-Айресе из него удалось вытрясти только, что мне предстоит отправиться «много куда»:
– Европа, Азия, Северная Америка. Я еще не со всеми успел связаться, – однако начать мне предстояло в Стамбуле, где меня ждал его старый приятель Ахмед Демир. – Ахмед встретит тебя в аэропорту. Он наверняка захочет показать тебе город, но, боюсь, у тебя не будет много времени на развлечения. Я забронирую тебе билет на самолет до Парижа на следующий день.
Развлечения! Вот уж насмешил. Я хочу как можно быстрее собрать эти талисманы и вернуться к работе. Даже спускаясь по трапу самолета в аэропорту Ататюрк, я проверял, нет ли на телефоне пропущенных сообщений от Наванг, волнуясь, что могло произойти в мое отсутствие.
Несколько человек интересовались, как долго меня не будет. Сообщение от мамы было бодрым, но очень расплывчатым. В ответ на мой вопрос она уверяла, что не знает, кому пытается помочь Джулиан, хотя я не поверил ей – по голосу было похоже, что она что-то скрывает.
Я был так занят телефоном, пока проходил паспортный контроль и забирал свой багаж, что только выходя в зону прибытия с чемоданом в руке, впервые задумался, как я узнаю этого Ахмеда и как мы сможем найти друг друга в толпе.
Обведя глазами зал прибытия, среди водителей, больших семей и других встречающих я заметил высокого человека, держащего табличку с моим именем в руках. У него были серебряные волосы, короткая седая борода и теплая улыбка. Я махнул ему и стал пробираться в его сторону.
Когда я подошел ближе, Ахмед убрал табличку и решительно пожал мою протянутую руку.
– Hoю geldiniz, hoю geldiniz, – сказал он, – мне очень приятно познакомиться с родственником Джулиана. Я очень польщен.
Я промямлил что-то невразумительное в ответ, пораженный его энтузиазмом.
– Вы уже получили багаж, – спросил Ахмед, – готовы ехать?
Я кивнул, и он, прихватив табличку и взяв меня за локоть, направился к выходу.
Мы прошли через переполненную парковку и остановились около блестящего серебряного «рено».