Земля перестанет вращаться - Ольга Володарская

Ольга Геннадьевна Володарская

Земля перестанет вращаться

Роман

* * *

Часть первая

Глава 1

Гриша Матросов старался не шуметь, возвращаясь домой в час ночи. Боялся разбудить остальных обитателей квартиры. Когда ему удалось тихонько, без грохота, лишь с мягким щелчком, закрыть дверь, он снял ботинки и стал на цыпочках продвигаться к своей комнате. Еще Гриша не зажигал света – так он тоже мог потревожить чей-то чуткий сон. Держась за стеночку, парень пересек прихожую. Оставалось нырнуть в коридор, где первая дверь – его, как Гриша почувствовал под своей ногой что-то мокрое, противное, как будто живое. Парню показалось, что он наступил на клубок дождевых червей. Или змей! И пусть ни тех, ни других в городской квартире никак быть не могло, Гриша испугался, так как ненавидел всех ползучих тварей, и отпрыгнул назад. И все бы ничего, но он локтем задел полочку, висящую под зеркалом. На ней стояли духи и лак для волос. Духи принадлежали Клавдии Андреевне, лак Наталье, и когда флаконы с грохотом упали на пол, обе женщины выскочили из своих комнат.

– Простите, что разбудил, – пробормотал Гриша, зажмурившись от яркого света, зажжённого хозяйкой квартиры Клавдией Андреевной. – Я старался не шуметь, но…

– У тебя, как всегда, не получилось, – недовольно проворчала хозяйка. Затем подошла к валяющемуся на полу флакону духов, подняла его и проверила, не треснул ли.

– Откуда ты в такое время? – спросила Наталья. Она, как и Гриша, снимала комнату в этой квартире.

– В гостях засиделся.

Девушка посмотрела на него с недоверием, но ничего не сказала. Гриша был нелюдимым, если не сказать – диковатым, и соседка считала, что у него нет ни друзей, ни приятелей. Она ошибалась! У Гриши был один друг и один же приятель. Но в этот поздний час он возвращался не от кого-то из них…

– Если б я знала, что он будет доставлять столько беспокойства, ни за что не сдала бы комнату, – услышал Гриша замечание Клавдии Андреевны. Она говорила сама с собой, но так, чтоб ее слышал и жилец, якобы доставляющий беспокойство.

На самом деле с Гришей не было абсолютно никаких хлопот. Почти все свободное время он проводил в своей комнате. Выходил из нее только затем, чтобы сходить в уборную и ванную и иногда приготовить себе что-то горячее (обычно ужинал бутербродами с чаем). Смотрел телевизор и слушал музыку в наушниках. Никого к себе не водил. Но, едва въехав, он разбил любимую вазу Клавдии Андреевны, а через неделю сломал ключ, тот застрял в замке, и его пришлось менять. Несмотря на то что это оплатил Гриша, хозяйка была на него сердита. Злополучную вазу несколько раз припомнила.

– В коридоре на полу что-то мокрое и… как будто живое, – начал оправдываться Гриша. Он не хотел портить отношения с хозяйкой. – Я наступил на это и…

Клавдия Андреевна метнула взгляд за спину.

– Наталья, – ледяным тоном проговорила она. – Ты опять?

– Что? – округлила глаза девушка.

– Бросила швабру в коридоре.

– Не бросила, я поставила к стеночке, – возразила Наташа. Она не робела перед квартирной хозяйкой. – Потому что вы были в ванной, и я не могла вернуть ее на нужное место. Сами же не разрешаете беспокоить вас, когда моетесь.

Наталья проследовала к швабре с ворсом из толстых нитей, такими пользуются работники клининговых компаний, и потащила ее в ванную, именно там стояло ведро для нее. Гриша, подняв лак и водрузив его на полку, двинулся за ней. Коль он всех перебудил, можно умыться и зубы почистить. А Клавдия Андреевна ушла к себе, бубня о том, что молодежь нынче не та.

– И где ты был на самом деле? – спросила Наталья, когда молодые люди остались одни.

Гриша надеялся на то, что соседка, воткнув швабру в ведро, сразу вернется к себе, но не тут-то было. Она уселась на бортик ванной и уставилась на Григория своими выпуклыми бледно-голубыми глазами.

– Я же сказал.

– Ты соврал.

– С чего ты взяла?

– А то я тебя не знаю, – фыркнула Наталья. – Ты ни к кому не ходишь в гости. С работы сразу домой. В выходные иногда выползаешь из своей норы, но сегодня вторник.

– Уже среда.

– Ничего не меняет – будни.

Гриша выдавил на зубную щетку «Колгейт» и засунул ее в рот.

– Неужели бабу завел? – не отставала Наталья.

Он продолжал чистить зубы.

– В интернете нашел, да? Такие, как ты, только там могут. На улице или в метро познакомиться ты же не осмелишься. А работаешь ты в мужском коллективе.

Гриша сплюнул пасту и стал полоскать рот водой.

– И что в тебе не так, Гришань? – продолжала разглагольствовать соседка. – Вроде симпатичный парень, высокий. Не просто не дурак – умный. Видела я твой красный диплом академии управления. И чем ты с таким образованием занимаешься? Кошек да собак бездомных отлавливаешь. Как Шариков.

– Тот их душил, – возразил Гриша, – а я спасаю – отвожу в питомники, где их стерилизуют и пристраивают в добрые руки.

– Ой, да какая разница? Я не об этом… Ты как будто не своей жизнью живешь.

– Глупости какие, – пробормотал Гриша, сорвав полотенце с пластмассового крючка с такой силой, что крючок сломался. Жди теперь очередного нагоняя от хозяйки.

– Ты еще и музыкант. Окончил спецшколу. В группе играл. А сейчас твоя гитара пылится в углу, и на ней не хватает нескольких струн.

– Спокойной ночи, Наталья, – сказал Гриша, утерев рот полотенцем. После этого он развернулся, чтобы спешно покинуть ванную, но соседка умудрилась ухватить его за штанину.

– Что это у тебя? – спросила она.

Гриша проследил за взглядом Натальи и внутренне содрогнулся. Кровь!

– Кетчуп, – смог выдавить из себя Гриша.

– Не похоже…

– Я хот-дог на ходу ел.

– Это же кровь, Гришань.

– Ой, да отстань ты от меня, – не выдержал парень. – Сказали тебе, кетчуп.

И спешно покинул ванную.

Гриша влетел в свою комнату и запер дверь. Привалившись к ней спиной, он перевел дыхание. От волнения оно всегда сбивалось. Поэтому Гриша, имея прекрасный голос, не мог солировать в группе, в которой когда-то играл на бас-гитаре. Да, Наташа ничего не придумала, он был музыкально одарен. И прекрасно образован. И симпатичен. В одном она ошиблась. Жил он своей жизнью. Именно сейчас – своей…

Отделившись от двери, Гриша прошел к столу и включил на нем лампу. Верхний свет он не любил. При нем любое помещение казалось неуютным, а уж его комната, темная, узкая, несколько десятилетий не знавшая ремонта, уставленная допотопной мебелью, – тем более. Гриша прожил в ней два года и половину этого срока думал о том, как бы съехать. Но сначала не хватало денег на что-то более приличное, а потом он понял, что привык к своей комнатушке, которая при приглушенном свете настольной лампы вполне к себе располагала.

Гриша плюхнулся на кровать. Узкая, такими обычно заставляли спальни детских загородных лагерей и больниц, она еще и скрипела под тяжестью восьмидесятикилограммового тела. Но тут же вскочил – и не потому, что кровать скрипела. Он был на взводе, и энергия, клокочущая внутри него, требовала выхода. Еще пару минут назад Гриша был относительно спокоен. Но стоило закрыть дверь, оказаться наедине с собой, как «вулкан ожил».

Он посмотрел на свои руки – они мелко подрагивали.

Метнувшись к зеркалу, Гриша заглянул в свои глаза. Зрачки расширены. Как у наркомана под дозой, но он никогда в жизни не употреблял запрещенных препаратов.