Хорошо известно, что марксизм различает категории случайного и необходимого. С другой стороны, как известно, уголовное право констатирует понятие случая (казус), при наличии которого уголовная ответственность исключается. Итак, о «случайном» говорит материалистическая диалектика, о «случае» – уголовное право. Для исследователя открывается соблазнительная возможность на основе этого терминологического сходства, минуя все другие положения марксистского учения о причинности, решить проблему причинной связи в уголовном праве. И учебник пошел этим путем: от «случайного» в понимании материалистической диалектики он прямо переходит к «случаю» в смысле уголовного права: «При установлении наличия этой связи между действиями данного лица и определенными общественно опасными последствиями мы должны, – говорит учебник, – разрешить, являются ли они необходимыми или случайными последствиями совершенного данным лицом действия»[66].
Решение этого вопроса имеет, по мнению проф. А. А. Пионтковского, весьма важное значение, ибо, по утверждению автора, вопрос об уголовной ответственности может ставиться лишь в отношении необходимых последствий данного действия человека, то есть последствий, которые были реально возможными при совершении этого действия в данных конкретных условиях, закономерно вытекали из него. Все случайные последствия данного действия лица лежат за пределами интересов уголовного права. За эти последствия лицо, ни при каких условиях не может нести уголовную ответственность. «Для уголовного права имеют значение лишь причинно необходимые связи». Итак, по утверждению учебника, случайное в понимании материалистической диалектики образует всегда случай (casus) в смысле уголовного права. Поэтому уголовная ответственность может наступить лишь за последствия, необходимо связанные с действиями лица, напротив, последствия случайные – в философском понимании случайности – уголовную ответственность всегда и безусловно исключают.
Поэтому «в каждом конкретном деле», указывает учебник, является «прежде всего» необходимым разрешить вопрос, «являются ли причиненные последствия случайными или необходимыми», ибо, если по исследовании «каждого конкретного дела» окажется, что последствие причинено случайно, самая возможность уголовного преследования отпадает.
Такую конструкцию нельзя признать правильной.
Материалистическая диалектика рассматривает причинную связь как объективную категорию, реально существующую во внешнем мире. Это понимание причинности в одинаковой мере относится как к необходимому, так и к случайному причинению. «Случай» же (casus) в смысле уголовного права – понятие совершенно иного порядка и значения. Случай в смысле уголовного права означает и может означать лишь определенное психическое состояние субъекта, а именно: отсутствие у лица, причинившего общественно опасный результат, вины в форме умысла или неосторожности. Следовательно, случайное в понимании материалистической диалектики характеризует объективный процесс причинения, его объективно случайный характер; «случай» в уголовном праве – субъективное состояние лица, отсутствие в психике лица умысла или неосторожности, невиновный характер поведения лица. Поэтому совершенно ясно, что вполне мыслимы и реальны ситуации, когда «необходимое» в философском смысле причинение может составить «случай» (casus) в понимании уголовного права и, наоборот, когда случайное в философском смысле не образует условного понятия «случая» в смысле уголовного права. Так, удар по спине человека, который вследствие перенесенной тяжелой болезни оказался смертельным (пример необходимого причинения, приводимый учебником), образует случайное причинение смерти в смысле уголовного права, если ударивший не знал и не мог знать о перенесенной потерпевшим болезни. И, напротив, случайное в смысле материалистической диалектики может вовсе не оказаться «случаем» в смысле уголовного права. Приведем пример. В глухом месте, где обычно нет движения транспорта, Иванов нанес Петровой легкое телесное повреждение. Петрова упала. Неожиданно появившаяся машина наехала на Петрову и задавила ее. В этом примере случайное причинение и «случай» совпадают. Смерть причинена случайно, уголовная ответственность за убийство не наступает. Достаточно, однако, видоизменить психическое отношение субъекта к наступившему результату – смерти Петровой, чтобы соотношение случайного причинения и «случая» радикально изменилось. Действительно, если Иванов знал, что по обычно пустынной улице должна в этот вечер проехать машина, и поэтому намеренно оставил Петрову лежать на улице, то при том же объективном развитии событий нет «случая», а есть умышленное убийство Петровой.
Выход из этого разрыва случайного причинения и «случая» можно искать в утверждении, что при знании Иванова о предстоящем появлении машины причинение смерти Петровой перестанет быть случайным и в философском смысле становится «необходимым». Но тогда создается еще более трудное положение: оказывается, что случайное причинение превращается в необходимое в зависимости от субъективного восприятия лица (не знал Иванов о машине – случайное причинение смерти Петровой, знал – необходимое причинение), то есть все учение о причине как объективной категории ставится на голову, и грань между случайным и необходимым причинением определялась бы в этом случае в зависимости от психического состояния субъекта[67].
Теоретические неправильные рассуждения учебника неизбежно приводят к большим трудностям па практике.
Примечания
1
Печатается по: Трайнин А. Н. Общее учение о составе преступления. М.: Госюриздат, 1957. С. 61–307.
2
А. Пионтковский, Укрепление социалистической законности и основные вопросы учения о составе преступления. В вышедшей в 1955 г. работе «Понятие преступления в советском уголовном праве», Госюриздат, 1955, проф. А. А. Герцензон правильно пишет: «Проф. А. А. Пионтковский в упомянутой статье рассматривает понятие преступления, содержащееся в ст. 6 УК РСФСР, лишь как общую политическую характеристику преступления по советскому уголовному праву, а понятие состава преступления – как правовую характеристику преступления. С таким разграничением этих понятий нельзя согласиться. Статья 6 УК РСФСР содержит не только политическую, но и юридическую характеристику преступления, ибо общественная опасность – это не только политическая, но и юридическая характеристика преступления. Все институты общей и особенной части советского уголовного законодательства основаны, в конечном счете, на критерии общественной опасности. С другой стороны, общее понятие состава преступления не может быть сведено лишь к юридической характеристике, а всегда содержит и характеристику политическую» (стр. 47).
3
СУ РСФСР 1917 г., № 3, ст. 33.
4
См. постановление СТО 15 апреля 1921 г. (СУ РСФСР 1921 г. № 34, ст. 184).
5
«Правда», 13 марта 1951 г.
6
Так и Lekschas правильно отмечает: «В уголовном праве необходимо проводить различие между составом преступления и преступлением». (“Die Kausalitat bei der verbrecherischen Handlung”, 1952, S. 49).
7
«Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1944 год», Юриздат, 1948, стр. 36. – В статье «Некоторые вопросы учения о составе преступления в советском уголовном праве» (Киев, Юридический сборник 1950 г., № 4) автор, М. С. Брайнин, соглашается с тем, что вменяемость и возраст не являются элементами состава преступления. К сожалению, собственные воззрения автора неясны. Так, М. С. Брайнин признает: «Возраст и вменяемость сами по себе не являются элементами состава преступления», – казалось бы, позиция ясная. Однако автор добавляет тут же: «…но они являются необходимыми условиями субъекта преступления». Далее эти «условия субъекта» оказываются какими-то «несамостоятельными» элементами состава (стр. 54).