Я проснулся от сухого шелеста листьев в утренних сумерках. От окна тянуло горячим ветром. Я встал, закрыл его, а потом, уже лежа, прислушался к шорохам на улице. Через некоторое время ветер стих, тогда я снова открыл окно. Комнату наполнил прохладный воздух, принесший запах моря и несколько менее свежее дыхание Лос-Анджелеса. Я лег в постель и спал, пока меня не разбудили мои сойки.
Я называю их моими, их пять или шесть. Одна за другой они пикируют на мой подоконник, а потом возвращаются на магнолию возле соседнего дома. Я прошлепал на кухню, вскрыл пакетик арахиса и бросил им в окно горсть орешков, сойки шмыгнули за ними на землю. Я что-то набросил на себя и с пакетиком в руке спустился по задней лесенке в сад за домом.
Стояло ясное сентябрьское утро. Небо у горизонта было желтоватым, словно тонкая бумага, сквозь которую просвечивает солнце. Не было ни ветерка, в воздухе висел наплывающий из глубины континента жар пустыни.
Я бросил моим сойкам еще горсть орешков и наблюдал, как они прыгают за ними по траве, когда в дверях одной из квартир первого этажа, принадлежавшей семье Валлеров, появился маленький мальчик в льняном голубом костюмчике. У него были темные коротко стриженные волосы и доверчивые голубые глаза.
— Можно подойти?
— Мне ты не помешаешь.
Оставив двери открытыми настежь, он начал приближаться ко мне очень осторожно, чтобы не спугнуть птиц. Сойки кружили вокруг орехов, подскакивая и стараясь перехитрить друг друга. На него они не обращали ни малейшего внимания.
— Чем вы их кормите, мистер? Орешками?
— Да. Может, ты тоже хочешь?
— Нет, спасибо. Папа забирает меня к бабуле, она всегда дает мне много вкусного. И тоже кормит птичек... — помолчав, он добавил:
— Я тоже люблю кормить птичек...
Я дал ему пакетик, он набрал в ладошку орехов и бросил их на траву. Сойки навалились на них всей стаей. Две из них задрались, шумно, но бескровно. Малыш побледнел.
— Они убьют друг друга? — спросил он дрожащим тонким голоском.
— Нет, они только дерутся.
— А сойки убивают других птичек?
— Иногда... — я постарался сменить тему:
— Как тебя зовут?
— Ронни Броудхаст. А каких птичек они убивают?
— Птенцов других птиц.
Он поднял плечики и прижал к груди руки, словно маленькие крылья.
— А детей они не убивают?
— Нет, они для этого слишком маленькие.
Кажется, это его немного утешило.
— Наверное, я бы тоже попробовал орешек... Можно?
— Разумеется.
Он встал передо мной, задрав мордочку вверх и жмурясь от утреннего солнца.
— А вы мне бросьте, мистер, я поймаю!
Я бросил ему орешек, который он, конечно же, поймал, потом еще несколько. Шесть он поймал, шесть упали в траву. Сойки шмыгали у его ног, будто осколки разбитого неба.
С улицы в сад вошел молодой человек в полосатой спортивной рубашке.
Он был точной копией малыша, только взволнованный, и нервно курил тонкое коричневое сигарильо.
Из открытых дверей жилища Валлеров вышла молодая женщина с темными волосами, связанными в «конский хвост», словно ожидавшая его появления. Она была достаточно хороша для того, чтобы я вспомнил, что сегодня не брился.
Мужчина, делая вид, что не видит ее, официально обратился к мальчику:
— Добрый день, Рональд.
Мальчик глянул на него, но не ответил. По мере того, как мужчина и женщина с двух сторон приближались к нему, выражение беззаботной радости на его личике гасло. Казалось, маленькое тело сгибается под тяжестью их присутствия.