Вклад весьма скромный, если учесть, что руки незнакомки в длинных бледно-зеленых перчатках. Весь ее туалет бледно-зеленых тонов. Не приходится сомневаться и в том, что он довольно дорогой, хотя мне трудно сколько-нибудь точно определить его рыночную цену. Зато я с уверенностью могу сказать другое – упомянутый цвет отлично сочетается с ее белым лицом и темно-каштановыми волосами.
– Давно началось заседание?– – обращается женщина к тощему.
– Не беспокойтесь, вы ничего не потеряли,– – отвечает тот.
В этот момент взгляд соседки задерживается на мне, она как будто только сейчас заметила меня. В сущности, ее взгляд сперва устремляется на значок с надписью на отвороте моего пиджака и лишь после этого перемещается на мое лицо.
– Вы журналист?– – обращается дама ко мне.
– Социолог.
– Жалко. Тут, как видно, одни социологи,– – вздыхает она.
– Это расходится с вашими желаниями?..– – добродушно спрашивает тощий.
За столом президиума оживление. Руководители симпозиума совещаются с видом заговорщиков, а вокруг них суетятся секретари.
– Минуточку, господа! Сейчас вам будут розданы бюллетени,– – обращается к присутствующим вышедший на трибуну человек.
– Начинаем углубляться в процедурные джунгли,– – поясняет моя соседка.– – В течение часа будут выбирать зампредседателя, задача которого ровным счетом ничего не делать.
Она украдкой наблюдает за мной, и я стараюсь не мешать ей в этом занятии. Тем более что свои собственные наблюдения я уже закончил. Дама достигла неопределенного возраста между тридцатью и сорока годами. Чистая белая кожа и слегка курносый носик очень молодят это уже немолодое лицо. Да и манеры ее более свойственны молодости, хотя свободное и непринужденное обращение этой женщины явно контрастирует с изящной строгостью ее туалета.
– Поскольку нам с вами голосовать не придется, то вы могли бы предложить мне чашку кофе,– – роняет незнакомка, закончив, вероятно, свой осмотр.
– С удовольствием,– – киваю я.
Мы встаем и начинаем пробираться к выходу. Я передвигаюсь бочком, чтобы не беспокоить соседей. Что же касается моей спутницы, то она предпочитает двигаться фронтально, давая возможность окружающим оценить все ее величие; задев на ходу и тощего и толстяка, она бросает сперва одному, потом другому: «Пардон, мистер Хиггинс», «Пардон, мистер Берри».
– Повестка дня довольно перегружена,– – говорю я, лишь бы что-нибудь сказать, хотя понятия не имею, что там на повестке дня.
– Какое это имеет значение?– – пожимает плечами женщина, отпив глоток кофе.
– Интересны темы докладов,– – возражаю я, хотя и о докладах не имею ни малейшего понятия.
– Какое это имеет значение?– – повторяет дама.
– Слушая вас, можно подумать, что вы очутились здесь совершенно случайно.
– Вы угадали,– – хохочет она.– – От нас должны были послать редактора по отделу науки, но, так как он заболел, поехала я, тем более что мне надо было скатать в Стокгольм. Вообще тем, что вам посчастливилось познакомиться со мной, вы обязаны случаю, мистер… Однако вы до сих пор не сказали, как вас зовут!
– Коев.
– Это имя?
– Нет, меня зовут Михаил.
– А меня – Дороти.
Мы сидим за столиком, и сквозь стеклянную стену огромного холла нам видна аккуратно подстриженная лужайка. За нею – пруд, а еще дальше – густой ряд деревьев. В зале уже вероятно идет голосование, если не начались доклады. Что касается моей новой знакомой, то ей решительно все равно, что там происходит.