– А меня – Дороти.
Мы сидим за столиком, и сквозь стеклянную стену огромного холла нам видна аккуратно подстриженная лужайка. За нею – пруд, а еще дальше – густой ряд деревьев. В зале уже вероятно идет голосование, если не начались доклады. Что касается моей новой знакомой, то ей решительно все равно, что там происходит. Она берет предложенную ей сигарету и, закурив, испытующе смотрит мне в лицо.
– Хм, интересно… Первый раз в жизни вижу болгарина…
– Если это так интересно, приезжайте в Болгарию. Там их сколько угодно.
– Меня всегда прельщает новизна,– – продолжает Дороти.– – Жаль только, что новое очень скоро перестает быть новым.
– Мне вы сколько времени отводите?
– Осторожно, молодой человек! Вы слишком дерзки,– – произносит она с напускной театральностью. После чего добавляет уже обычным тоном: – Не знаю. С болгарами у меня нет никакого опыта. На всякий случай могу дать вам полезный совет…
– Я слушаю.
– Если вы хотите подольше оставаться интересным для женщин, открывайтесь перед ними постепенно и только с лучшей стороны.
– Как это понять?
– Не говорите с ними о докладах, о повестке дня и вообще о социологии.
– Но о чем же еще говорить на симпозиуме?
– О чем угодно, кроме симпозиума. Например, вы бы могли мне сказать: «Какое у вас очаровательное платье».
– Оно и в самом деле очаровательное… Этот зеленый цвет, по мнению окулистов, так успокаивающе действует на глаза…
– Если вас только цвет привлекает, смотрите вон на ту лужайку. Или вам все равно, на меня смотреть или на этот пейзаж?
– Вовсе нет. Пейзаж лишен тех мягко очерченных изгибов, какие характерны для вас. Дания – страна ужасно ровная…
– Осторожнее, молодой человек!– – снова предупреждает она театральным тоном.– – Вы слишком торопитесь перейти от платья к телу.
В сущности, если кто-нибудь из нас торопится, то только не я. Дама в резедовом платье обладает завидным умением совершенно незаметно сокращать путь и легко создает атмосферу близости там, где еще полчаса назад не существовало даже знакомства.
– Мне кажется, нам следовало бы ради приличия заглянуть в зал,– – предлагаю я после того, как мы выкурили по сигарете.
– Если будете считаться с приличиями, далеко не уйдете,– – предупреждает меня Дороти, поднимаясь со стула. Потом добавляет: – Только вы помогите мне собрать вот эти разбросанные по столам материалы.
– Зачем они вам?
– А по ним я напишу свою корреспонденцию. Или вы думаете, что я стану сидеть три дня подряд в этом холодильнике да записывать глупости, которые там говорят? Перед вами Дороти, а не Жанна д'Арк!
В старинном зале приемов запах вековой плесени упорно и небезуспешно борется с запахами дамских духов, сигар и алкоголя. На улице еще светит солнце, а тут уже горят огромные люстры. Делегаты конгресса большей частью толпятся вокруг столов, и по их оживлению ясно видно, что там предлагают не тезисы докладов. Сандвичи удивительно миниатюрны, но людям науки прекрасно известно, что маленький размер всегда можно компенсировать большим числом.
Иные не столь изголодавшиеся гости стоят несколько в стороне от этой шпалеры сосредоточенно жующих челюстей и беседуют между собой. Резедовая дама – сейчас, правда, она в лиловом платье – оставила меня на мистера Хиггинса и мистера Берри, а сама беседует у окна с какой-то молодой женщиной в черном костюме и с мрачным лицом. Оказавшись между двумя почтенными учеными, я испытываю такое чувство, будто представляю собой внутреннюю часть некоего социологического сандвича, и мне трудно выдержать натиск, оказываемый на меня двумя ломтями хлеба.