– Что в милиции? – спросил он минут через пять, когда я перестала всхлипывать и понемногу успокоилась.
– Ничего. Несчастный случай.
– Ты говоришь это таким тоном, точно тебя это не устраивает.
– Я не верю в несчастный случай.
– Что? – Глаза его полыхнули гневом. – Уж не хочешь ли ты сказать…
– Мне это даже в голову не пришло.
– Надеюсь, – усмехнулся он. – Должен тебе заметить, мне очень не нравится происходящее. Ты ничего от меня не скрываешь?
– Конечно, нет. – Он вглядывался в мое лицо, точно сомневаясь. Это вывело меня из терпения. – Какого черта ты так смотришь на меня? Ты что, мне не веришь?
– Я уже сказал, мне очень не нравится происходящее И мне невыносимо думать, что ты обманываешь меня.
– Не говори глупостей. Я клянусь.
– Твоим клятвам грош цена, и ты это знаешь не хуже меня.
– Замолчи…
– Разумеется. Ты не терпишь, когда я говорю об этом. Сколько раз ты меня обманывала?
– Замолчи, – повторила я, – сейчас совсем другое. Я сказала тебе правду, я сразу сказала тебе правду, как только он приехал сюда. Я его любила и сейчас люблю, и ничего с этим не поделаешь.
– Хорошо. Допустим, ты права, а я нет. Но происходящее мне по‑прежнему не нравится. Эта авария выглядит очень подозрительно.
– Мне сказали, что он умер от сердечного приступа Чушь собачья, – вытирая нос платком, тихо сказала я – Глеба убили Я уверена в этом.
– Ты уверена?
– Да Сколько раз повторять? Я нашла в его столе письмо Очень похоже на шантаж.
– Постой, кому это надо?
– Понятия не имею. Мне вот что пришло в голову я ведь ничего о нем не знаю Совсем ничего. У меня даже нет его фотографии…
– Ну, это неудивительно, – хмыкнул Федор, но тут же нахмурился. – Значит, что‑то из его прежней жизни?
– Он намекал на какие‑то проблемы…
– Похоже на правду, – немного помолчав, вздохнул Федор. – Не хотел тебя пугать раньше времени… Видишь ли, сегодня я переговорил кое с кем… Версия о несчастном случае сомнений не вызывает, однако кое‑какие странности и меня насторожили. Допустим, машину отшвырнуло в сторону… О господи, я спятил, что говорю тебе это…
– Продолжай, – потребовала я.
– В общем, если коротко, подозрительно выглядит сам пострадавший. Этот бензин в салоне и то, что труп в таком состоянии, даже опознать его практически невозможно. Отпечатки пальцев отсутствуют, а зубы были выбиты, когда он ударился о руль… Что ты на это скажешь?
– Я скажу, кому‑то очень не хотелось, чтобы менты хоть что‑нибудь узнали о Глебе. А отпечатки пальцев – это след.
– Ты…
– Я хочу знать, кто его убил и за что.
– Надеюсь, ты не делилась своими сомнениями в милиции? – насторожился Федор.
– Нет. И не собираюсь.
– Разумно. Иногда находишь то, чего совсем не ищешь. Извини, что говорю прописные истины. В твоих интересах, чтобы Глеба поскорее похоронили. У ментов нет причин тянуть с этим.
– Глеб настаивал на кремации.
– Опа! – зло крикнул Федор. – Я начинаю думать, что все даже хуже… Послушай моего совета – не лезь в это дело.
– Ты знаешь: я обожаю советы.
– Что с того, если ты узнаешь, за что его убили? Глеба не вернешь. Глупо совать голову в петлю.
– Я хочу знать правду.