– В самом деле, если не секрет, зачем вам туда?
– Никакой не секрет. Мне там дом достался от родственников. Вот, еду посмотреть, узнать, что к чему, – еще не договорив, Вера заметила, как вытянулось лицо собеседницы.
– Значит, наследница? – деревянным голосом откликнулась она. – Понятно…
– Что понятно? – нервно спросила Вера. – Извините, но вы обе как-то странно себя ведете! Получил человек наследство, и что с того?
– Да ничего, конечно! – засуетилась тетя Соня, не поднимая глаз, и зачем-то принялась перекладывать продукты на прилавке.
– А, – осенило Веру, – вы знаете, о каком доме речь? И там кто-то живет, да? Претендует на наследство? В этом все дело?
– Я знаю, что это за дом, – подтвердила продавщица. Губы ее поджались, меж бровей пролегла глубокая складка. – Но вы ошибаетесь, там никто не живет. Пойдемте, покажу, куда идти.
– Вы меня проводите? – удивилась Вера.
– Нет, у меня же магазин, не бросишь, – покачала головой тетя Соня, вышла из-за прилавка и пояснила на ходу, – просто покажу дорогу.
Она повесила картонную табличку «Перерыв» и заперла дверь. Женщины вышли на улицу и направились мимо автобусной остановки обратно к окраине поселка. Здесь, недалеко от въезда в Большие Ковши, влево уходил проселок.
– Вот, вам сюда.
– Нормальная дорога, идти можно, – бодро отозвалась Вера. – Вон там, на холме, дома стоят – это и есть Корчи?
Тетя Соня утвердительно кивнула:
– Теперь доберетесь. Пойду, а то вдруг кто зайдет.
– Спасибо вам огромное, – сказала Вера, – проводили, показали… Не знаю, как вас благодарить!
– Ой, да ладно, что вы! – женщина повернулась и заспешила прочь.
– До свидания, – крикнула вдогонку Вера.
– Всего хорошего, – тетя Соня улыбнулась через плечо.
Вера поудобнее перехватила ручку сумки и двинулась по дороге.
Глава 5
Лето в этом году началось в среду. И впервые Вера встречала его в самой настоящей деревне. Раньше она никогда не задумывалась о том, что всего в полутора часах езды от города встречаются такие места, как Корчи. Не то, чтобы сюда не дошли блага цивилизации: свет и вода в доме были. Даже старенький телевизор имелся.
Иной, словно вырванной из времени, была сама атмосфера: ощущение затерянности, невозможность выбраться из деревни иначе, как пешком, удобства на улице, отсутствие привычного слуху многоголосья большого города: автомобильных гудков, шороха шин, громких разговоров, музыки, обрывков рекламных слоганов, телефонных мелодий. Кстати, телефон ловил не везде, только в определенных точках.
Вера жила в Корчах уже четыре дня. Здесь оказалось всего шесть домов, включая полученный ею в наследство. Раньше это была большая деревня, но сейчас вся жизнь протекала возле основной трассы, в Больших Ковшах. А здесь, в этом «аппендиксе», доживали свой век деды да бабки, которым никуда не хотелось ехать. Или некуда было.
Этакое стариковское царство.
Раз в неделю, по понедельникам, в Корчи приезжал продуктовый автобус, который привозил чай, сахар, соль, макароны и еще что-то. Можно под заказ. Плюс каждый месяц доставляли пенсию. Овощи, фрукты, ягоды росли в саду-огороде, грибы – в лесу. В одном доме держали коз, в другом – корову, во всех без исключения – кур. За хозяйственными надобностями, а также в аптеку или больницу старики шли пешком до Больших Ковшей, поскольку автомобиля ни у кого не имелось.
На одинокую девушку, которая забрела в Корчи под вечер субботы, вышли поглазеть все местные жители. Событие нерядовое, но, как позже поняла Вера, дело было не только в том, что гости редко сюда захаживали.
Имена соседей она скоро узнала. А в тот момент тетка Татьяна (как она сама представилась) с мужем Федором Степановичем, Маруся, дед Николай Семенович Емельянов (можно просто Семеныч) с женой Марией Сергеевной, бывшая учительница Ирина Матвеевна и братья Михаил и Кирилл Козловы – итого восемь человек, виделись ей просто пестрой кучкой стариков.
– Эт-та кто ж к нам пожаловал? – без обиняков поинтересовался Семеныч. – Заблудилась, что ли?
– Здравствуйте, – со всеми разом поздоровалась Вера. – Наверное, не заблудилась. Это ведь Корчи?
– Они самые, – подтвердил все тот же Семеныч. Остальные молчали.
– А где здесь дом номер четыре по улице Залесной, не подскажете?
Кто-то из стариков тихо ахнул, Михаил, старший из братьев Козловых, высокий и бровастый, отвернулся и сплюнул. Маруся перекрестилась и уставилась на Веру. Пауза затянулась.
– Я не понимаю… – заговорила было Вера.
Но тут вмешалась Ирина Матвеевна, интеллигентного вида пожилая дама в очках с золотистыми дужками. На ней единственной были не калоши или войлочные тапочки, а туфли без каблуков из мягкой коричневой кожи.
– Улица здесь теперь всего одна, а четвертый дом – вон он, – негромко ответила она.
Из толпы высунулась тетка Татьяна, женщина лет шестидесяти. У нее была своеобразная внешность: коротенькое и толстенькое, почти квадратное, тело и маленькая головка с узким личиком. Будто взяли две детальки из детского конструктора да и соединили вместе, не заботясь о пропорциях. Быстрые глазки, сильно выдающиеся вперед нос и рот придавали ей сходство с любопытной крольчихой.
– И надолго сюда? С вещичками-то?
– Пока не знаю.
– Вы кто Толмачевым будете? – продолжала допрос тетка Татьяна.
– Кому? – не поняла Вера. И тут же сообразила, что Толмачев – это фамилия отца. – Я дочь Владимира Толмачева, а мой дед – Игорь Толмачев. Папа давно уже умер, а дед примерно четыре года назад. Ни его, ни бабушку я никогда не видела. Мне письмо пришло, что я единственная наследница этого дома, вот и приехала взглянуть, – принялась объяснять Вера.
Все настороженно слушали. Напряжение передалось и Вере, хотя она не могла уловить его природу. Снова эта необычная реакция на слова о наследстве!
– Может, поживу пока здесь, – неуверенно закончила она.
– Ну-ну. Вот, значит, оно как, – кивнула тетка Татьяна.
– Беда таперича будет, беда, – вдруг громко заголосила сухонькая старушка в клетчатом платке, низко надвинутом на лоб, смешно выговаривая «бяда» и «таперича».
«Сумасшедшая!», – решила поначалу Вера, но наткнулась на взгляд старухи и поняла, что поторопилась с выводом. Изо рта кликуши размеренно неслись горестные рулады, при этом выцветшие глаза, в которых светился ясный ум, цепко, с инквизиторской холодностью всматривались в лицо Веры.
– Возвернулася – теперь уж никуда не денисси, никому не жить тута! Окаянная ты, окаянная. Были нам знаки! Все видали – не все верили-и-и!
– Машка, что ты как на похоронах, – цыкнул на жену Андрейыч. – Но вообще, да. Не к добру.
Все заговорили разом. Вера не могла ничего разобрать и растерянно вертела головой, пытаясь понять смысл происходящего.
– Хватит вам! Совсем запугали девушку! Пусть осмотрится, поживет. Может, и уедет, что ей с нами, стариками, делать? – зычным учительским голосом возвестила Ирина Матвеевна. – А вы, милая… Как вас, кстати, зовут?
Вера назвалась.
– Вы, Верочка, не обращайте внимания. Мы живем обособленно, своим мирком. Люди здесь не злые, сами увидите. Не сердитесь, пойдемте, я провожу.
Они с Ириной Матвеевной пошли, наконец, к дому. Пожилая учительница сразу понравилась Вере. Бывает иногда, что человек, которого видишь впервые в жизни, кажется близким и давно знакомым.
Дом, полученный в наследство, оказался совсем не таким, как боялась Вера. Она ожидала увидеть почерневшую от времени ветхую, полуразвалившуюся деревянную лачугу, покосившийся забор, заросший сад – брошенный, неухоженный клочок земли. Дед умер несколько лет назад, бабушка, по всей видимости, и того раньше, так что за домом некому было присматривать. А может, они тут вообще не жили. Вера ведь ничего о них не знала.
Ирина Матвеевна оставила Веру любоваться своим имуществом, а сама отправилась домой. «Ваш дед оставил мне ключи, когда уезжал», – пояснила она. Дом стоял особняком. Единственный на четной стороне улицы. Все остальные вытянулись немногочисленным строем напротив. Одноэтажный, с прочной на вид дверью и тремя глядевшими на улицу окнами, он был выстроен, вопреки Вериным ожиданиям, из белого кирпича.