Прошли годы. Они жили нормально, хорошо жили. С папой и няней Соней. Игорю было, кажется, семнадцать, когда он отважился спросить отца:
– Пап, как я понимаю, мама вышла за тебя из-за денег, да?
– Наверное, – неловко улыбнулся тот.
– Пап, а когда ты женился, ты не видел, что она ради них только?..
Отец помолчал. Игорь чувствовал, что он взвешивает слова, подбирая какие-то доступные разумению сына. По крайней мере, с точки зрения отца.
– Пап, я пойму. Скажи как есть.
Отец потрепал его затылок.
– Хорошо. Когда один человек обманывает другого, то в данной ситуации есть два действующих лица: один, который обманывает. Второй, которого обманывают. И в обмане виноваты оба.
– Я понял.
– Ты уверен?
– Конечно. Вина разделена на двоих. Ты ведь это хотел сказать?
– Не пойдет. Поверхностный ответ. – Отец всегда требовал от Игоря, чтобы он додумывал свои мысли до самой их «подкладки». – Вина обманщика не нуждается в комментариях, с ним все понятно. А почему виноват обманутый?
– Тебе нужно было не рассказывать, что ты богат! Вот это и есть твоя ошибка. Тогда она бы не стала тебя обманывать!
– Как же я мог не рассказывать? Во-первых, всем в институте было известно, что в моем научном направлении большие перспективы. Денежные. Во-вторых…
И он вдруг запнулся.
– Во-вторых, тебе хотелось ее привлечь своими деньгами… известностью… Да?
Отец не ответил.
– Ты меня всегда учил, что главное внутри, а не снаружи. Но ты почувствовал, что такими ценностями ее не привлечь… И ты изменил себе, папа! Ты кинул ей кость, а она вцепилась в нее…
– Игорь, выбирай выражения! Это все же твоя мать!
– «Все же», – усмехнулся Игорь. – Мамочка, ау, где ты? Ха, что-то я не слышу ответа… Папа, какие выражения я должен выбирать? Разве это не так, не «кость»?.. Не говори только, что меня это не касается, что это ваша личная жизнь! Я имею право знать!
– Я не говорю этого, Игорь. Ты имеешь право знать, именно поэтому я стараюсь ответить на твои вопросы. Но это нелегко… Пока ты не влюбишься, ты не поймешь. Как теряешь голову, как на все готов и как веришь каждому слову, не подозревая, что оно лживо… Тем более когда знаешь, что ты – личность, что у тебя незаурядный интеллект, признанный во всем ученом мире талант, щедрая душа. Ты попросту не представляешь, как можно это не ценить, потому что сам ценишь личность в других! Ты уверен, что отношения между людьми строятся на этом, внутреннем. А внешнее – это так, завитушка, оправа. Приятная, но неважная… И когда тебе лгут, ловко повторяя твои же слова о ценности личности, ты веришь.
– Твоя вина в этом? Что ты поверил?
В глазах отца мелькнуло грустное сожаление, которое Игорь воспринял как подтверждение.
– Скажи, а красота женщины – это тоже «завитушка»?
– К чему ты клонишь? – насторожился отец.
– Ты меня извини, папа, но тогда выходит, что ты тоже купился на внешнее, на красоту, – со всей своей семнадцатилетней категоричностью заявил Игорь. – Ты тоже не разглядел ее личность!
Отец молчал. Игорь чувствовал, что он борется между желанием выглядеть в глазах сына правым и безгрешным и желанием быть честным. Честным, каким он всегда был, его отец.
И Игорь тоже, он боролся между желанием видеть своего отца правым, стереть из памяти те страшные, но по-своему, по-сермяжному справедливые слова, которые бросала ему в лицо пять лет тому назад мать, и желанием правды. Желанием, чтобы отец оказался честен, как всегда.