До ясного осознания того факта, что сильный и уверенный в себе Вениамин никогда не увлекся бы физикой, оставалось еще 4 попытки.
Старо как мир (фэнтези)
Юлия Ситникова
Шипя от боли, Люцифер сорвал пластырь с лица. Он сидел совершенно голый – посреди перекрестка, под светом фонарей. Вокруг никого, город спал.
Он шумно втянул носом воздух, потер висок, где был пластырь – им держали верхнее веко при пытке. «Так вот как решают проблему карточного долга». Он выхаркнул пулю и почесал затянувшийся бок – плюсы бессмертия. Ощутив знакомое легкое дуновение, Люцифер раздраженно обернулся.
– Габриэль, ты опять мешаешь мне наслаждаться послевкусием интересной беседы.
– Только в такие мгновения тебя можно настигнуть. Я пришел в который раз попросить тебя умерить гордыню и вернуться.
– Мы расходимся в коренных вопросах.
– Ты любишь людей за пороки, потому что они и делают людей интересными? Не соскучился?
– «Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом?» Как вы не устаете от ваших праведников?
– Оставим. Считай, что в этот раз я решил проведать тебя. У меня здесь дело. Сопроводишь?
– Пожалуй.
– Только…
– Что за взгляд? – но все же Люцифер сотворил себе плащ —как будто оторвал кусок ночного неба – и они бесшумно двинулись от шоссе к одиноко светящемуся окошку.
***
Мужчина яростно кричал на женщину, потом схватил кухонный нож и вонзил в нее. Габриэль спокойно забрал отделившуюся искорку-душу, грустно посмотрел на Люцифера, видимо прокрутив их вечный разговор, и взмыл вверх…
***
Люцифер возник перед плачущим мужчиной.
– Она теперь на небе. Невинная жертва. Ты обеспечил ей место в Раю.
– Точно по-другому было никак?
– Ты же умолял, чтобы она не умирала медленно и мучительно! Я говорил тебе: рак был ей дан в наказание за грехи. Ее ждал Ад.
– Если бы она раскаялась…
– Она роптала. Меня больше интересуешь ты. Я не заставлял тебя.
– Ей становилось все хуже. Я не мог…
– Такой грех.
– Я люблю ее. Он поймет.
– Наивный.
А про себя подумал: «Только ты и поймешь. Почему я никогда не устаю им удивляться?»