– Вы не можете ручаться. Очевидно, вы просто в неведении, раз Дакоса все таки кто то убил.
Филип все еще продолжал трясти головой.
– Нет, сэр. Я хотел сказать – да, сэр. Вы правы. Но мне трудно поверить. Когда я услышал сообщение по радио, я сам подумал: кто же мог убить
Пьера? Почему его убили? У него не было врагов. Никто его не боялся. Пьер был очень хорошим, честным человеком. Не без слабостей, конечно. Он
слишком увлекался лошадиными скачками и тратил много денег на бегах. Но он знал свой недостаток и старался исправиться. Неохотно говорил на эту
тему, но порой у него прорывалось. Я был ему лучшим другом, но он никогда не брал у меня взаймы.
– А у других?
– Не думаю… Едва ли… Во всяком случае, ни у кого здесь, в ресторане. Иначе пошли бы неизбежные разговоры. Можете спросить у Феликса.
Очевидно, Филип полагал, что Феликс буквально обо всем осведомлен.
– Приходилось ли Дакосу выигрывать крупные суммы?
– Наверняка я не знаю. Он не любил распространяться об этом. Но однажды Пьер сказал мне, что выиграл двести тридцать долларов, другой раз – сто
с небольшим. Точно не помню, но, кажется, он никогда не упоминал проигрыши.
– Как он делал ставки? Через букмекера ипподрома?
– По моему, через букмекера, но точно не знаю. Позже он пользовался услугами подпольного тотализатора. Об этом он мне сам рассказывал.
– Подпольного тотализатора?
– Да, сэр.
Вулф вопросительно взглянул на меня. Я успокаивающе кивнул. О многом Вулф не имеет ни малейшего понятия, хотя и читает газеты.
– Разумеется, вы встречались с ним в других местах, а не только здесь, – вновь повернулся Вулф к Филипу. – Бывали ли вы когда нибудь у него
дома?
– Да, сэр. Неоднократно. Он проживал на Западной Пятьдесят четвертой улице.
– С женой?
– Она умерла восемь лет назад. С ним жили дочь и отец. Прежде отец держал в Париже небольшую закусочную, но когда ему исполнилось семьдесят лет,
он закусочную продал и переехал к Пьеру. Ему сейчас около восьмидесяти.
Вулф закрыл глаза, затем вновь открыл, взглянул на меня, потом на стену, однако часов там не оказалось. Зажав концы жилетки большим и
указательным пальцами обеих рук, он потянул ее вниз. Каждый раз он проделывал подобный трюк совершенно бессознательно, а я никогда не обращал на
это его внимание. Для меня же данный жест означал, что настало время приступить к обеду.
– Вопросы? Относительно скачек? – спросил Вулф меня.
– Один вопрос, но не о скачках, – взглянул я на Филипа. – Номер дома на Пятьдесят четвертой улице?
– Триста восемнадцатый. Между Девятой и Десятой авеню.
– У нас, вероятно, будут еще вопросы, – добавил Вулф, – но с ними можно подождать. Вы очень помогли, Филип, и я перед вами в долгу. Вы работаете
сегодня вечером?
– Да, сэр, непременно. До десяти часов.
– Возможно, к вам опять придет мистер Гудвин… Феликс уже принял наш обеденный заказ. Пожалуйста, передайте ему, что можно подавать.
– Слушаюсь, сэр, – поднялся Филип. – Пожалуйста, сообщите мне, если вам удастся что нибудь выяснить. Я хотел бы знать. Мне обязательно нужно
знать все об этом случае.
Вот так то. Можно было подумать – перед нами инспектор Кремер.
Между тем Вулф лишь заметил:
– Мне тоже необходимо знать. Скажите Феликсу, что пора сервировать.
Филип повернулся и удалился, не сказав «да, сэр».
– Он просто гадает – кто из нас убийца: вы или я? – заметил я. – Вероятно, он склонен отдать все таки предпочтение мне.