– Имелась в виду старший суперинтендант Джилл Темплер. Ребус кивнул, довольный, что пока не задействованы чины более высокие.
– И что ты ей скажешь? – осведомился он.
– Мне нечего ей сказать. К смерти Ферстоуна я не имею никакого отношения. – Она сделала паузу, дав еще одному невысказанному вопросу повиснуть между ними: А ты имеешь? Казалось, она ждет, что Ребус скажет ей что‑то, но он молчал. – Она станет расспрашивать о тебе, – вновь заговорила Шивон, – о том, как ты очутился здесь.
– Я ошпарился, – сказал Ребус. – Глупо, но так именно и было.
– Я знаю, что так ты объясняешь произошедшее.
– Нет, Шивон, не объясняю, а на самом деле так и было. Спроси у докторов, если мне не доверяешь. – Он опять огляделся. – Полагаю, что когда‑нибудь это все‑таки станет возможно.
– Небось все еще кружат вокруг лечебницы, ища, где бы припарковаться.
Шутка была натянутой, но, так или иначе, Ребус улыбнулся: Шивон давала ему понять, что не станет долее его мучить. В его улыбке сквозила благодарность.
– Кому поручено Саут‑Квинсферри? – спросил он, показывая, что тему он переменил.
– Кажется, инспектор Хоган там.
– Бобби – толковый парень. Если все можно выяснить быстро, он это сделает.
– Газетчики уже принялись за дело. Для связи с ними откомандировали Гранта Худа.
– Тем самым оголив наш отдел, – задумчиво проговорил Ребус. – Тем более мне надо поторопиться.
– Особенно если меня отстранят от работы.
– Не отстранят. Ведь ты же сама сказала, Шивон, что к Ферстоуну не имеешь ни малейшего отношения. Как мне это представляется, произошел несчастный случай. Ну а если всплывет нечто более серьезное, может быть, все само собой и утихнет, так сказать, умрет естественной смертью.
– Несчастный случай, – повторила она за ним.
Он медленно кивнул:
– Так что не беспокойся. Если только, конечно, ты и впрямь не пришила того подонка.
– Джон… – В голосе ее прозвучала настороженность. Ребус опять улыбнулся и постарался лукаво подмигнуть ей.
– Я просто шучу, – сказал он. – Я слишком хорошо знаю, черт возьми, кого Джилл не терпится привязать к делу Ферстоуна.
– Он сгорел во время пожара, Джон.
– То есть это я его убил? – Ребус поднял обе руки и повертел ими так и эдак. – Я ошпарился, Шивон. Ошпарился, и дело с концом. Просто ошпарился.
Она поднялась со стула.
– Ну будь по‑твоему, если ты так говоришь.
Она стояла перед ним, когда он опустил руки, сдерживая крик от внезапно нахлынувшей острой боли. К койке направлялась сестра, говорившая что‑то о перевязке.
– Я ухожу, – заверила ее Шивон и повернулась к Ребусу: – Ужасно думать, что ты мог сделать подобную глупость, а вдобавок подозревать, что это было ради меня.
Он лишь медленно покачал головой. Она повернулась и пошла к двери.
– Не теряй веры, Шивон, – бросил он ей вслед.
– Ваша дочка? – спросила сестра, занимая его разговором.
– Просто приятельница, коллега.
– Ваша работа как‑то связана с церковью?
Ребус поморщился, когда она стала снимать один из бинтов.
– Почему вы так подумали?
– Вы что‑то сказали о вере.
– В такой работе, как у меня, без веры не обойтись. Как, наверное, и в вашей, не правда ли?
– В моей? – Она улыбнулась, не отрывая взгляда от бинтов, – некрасивая деловитая коротышка.