Он поднял бровь.
– Теперь ты ведешь себя нечестно.
– Я думала, ты хотел поговорить.
– Хотел. Только теперь говорить стало сложно. – Он провел пальцем по ее губам. – Но я пытаюсь. Для начала могла бы мне рассказать, почему ты только что плакала.
Фиона отвела взгляд.
– Вечером я заходила к дедушке Леону. Когда я вижу, как его болезнь прогрессирует, мне становится очень грустно. – Положив голову на грудь Генри, она тяжело вздохнула.
Генри знал, что она не притворяется. Фиону и дедушку Леона всегда связывали теплые отношения.
– Я прекрасно тебя понимаю. Мне тоже больно на него смотреть, когда он путает элементарные вещи. Страшно подумать, что будет дальше.
Теснее прижавшись к Генри, Фиона обхватила его руками. Он вытащил из ее волос плетеную тесьму и запустил в них пальцы. Боже, как же ему не хватало ее близости!
– Ты действительно готова расстаться с нашей семьей? – спросил он. – С дедушкой Леоном, с Аделаидой, с моими братьями… со всеми остальными?
– Возможно, они продолжат меня любить после моего ухода, – прошептала она после долгой паузы.
– Конечно, продолжат.
«Разве ее можно разлюбить?»
– Но я понимаю, что все, включая тебя самого, будут испытывать чувство неловкости, когда ты найдешь себе другую женщину.
Ее слова подействовали на него как удар под дых.
– Ты уже представляешь меня с кем-то еще? Это жестоко.
Со дня их знакомства Генри не смотрел на других женщин. Он был так увлечен Фионой, что не замечал больше никого.
– Полагаю, сразу, как только всем станет известно о нашем расставании, к тебе примчится толпа женщин.
Лицо Фионы было так близко, что ее дыхание щекотало его губы.