Не знаю, о чем думали в это время Дэзи и Том, но даже
мисс Бейкер с ее очевидной скептической закалкой едва ли удавалось не замечать трескучей стальной навязчивости этого пятого среди нас. Кому-
нибудь другому вся ситуация могла показаться заманчиво пикантной, - но у меня было такое чувство, что необходимо срочно вызвать полицию.
Понятно само собой, что о лошадях больше и речи не было. Том и мисс Бейкер вернулись в библиотеку, словно бы для сумеречного бдения над
невидимым, но вполне материальным покойником, а я, притворяясь светски оживленным и слегка тугим на ухо, шел вместе с Дэзи цепью сообщающихся
балконов вокруг дома, пока эта прогулка не привела нас к центральной веранде, где было уже совсем темно. Там мы и уселись рядом на плетеном
диванчике.
Дэзи прижала обе ладони к лицу, словно проверяя на ощупь его точеный овал, а глазами все пристальней, все напряженней впивалась в
бархатистый полумрак. Я видел ее волнение, с которым она не в силах была совладать, и попытался отвлечь ее расспросами о дочке.
- Мы с тобой хоть и родственники, а мало знаем друг друга, Ник, - неожиданно сказала она. - Ты даже на свадьбе у меня не был.
- Я тогда еще не вернулся с войны.
- Да, верно. - Она помолчала. - Знаешь, Ник, мне очень много пришлось пережить, и я теперь как-то ни во что не верю.
Судя по всему, у нее для этого были основания. Я немного подождал, но продолжения не последовало, и тогда я довольно беспомощно ухватился
опять за спасительную тему о дочке.
- Она, должно быть, уже разговаривает, и... и ест, и все такое.
- Ну, конечно. - Она рассеянно взглянула на меня. - А хочешь знать, что я сказала, когда она родилась, Ник? Интересно тебе?
- Очень интересно.
- Это тебе поможет понять... многое. Еще и часу не прошло, как она появилась на свет, - а где был Том, бог его знает. Я очнулась после
наркоза, чувствуя себя всеми брошенной и забытой, и сразу же спросила акушерку:
"Мальчик или девочка?" И когда услышала, что девочка, отвернулась и заплакала. А потом говорю: "Ну и пусть. Очень рада, что девочка. Дай
только бог, чтобы она выросла дурой, потому что в нашей жизни для женщины самое лучшее быть хорошенькой дурочкой".
- Я, видишь ли, думаю, что все равно на свете ничего хорошего нет, - продолжала она убежденно. - И все так думают - даже самые умные, самые
передовые люди. А я не только думаю, я знаю. Ведь я везде побывала, все видела, все попробовала. - Она вызывающе сверкнула глазами, совсем как
Том, и рассмеялась звенящим, презрительным смехом. - Многоопытная и разочарованная, вот я какая.
Но как только отзвучал ее голос, принуждавший меня слушать и верить, я сейчас же почувствовал не правду в ее словах. Мне стало не по себе,
как будто весь этот вечер был рассчитан на то, чтобы через обман и хитрость заставить меня волноваться чужим волнением. Прошла минута, и в самом
деле - на прелестном лице Дэзи появилась самодовольная улыбка, словно ей удалось доказать свое право на принадлежность к привилегированному
тайному обществу, к которому принадлежал и Том.
Алая комната цвела под зажженной лампой. Том сидел на одном конце длинной тахты, а мисс Бейкер, сидя на другом, читала ему вслух "Сатердей
ивнинг пост" - в ее чтении все слова сливались в ровную убаюкивающую мелодию. Свет играл яркими бликами на ботинках Тома, тусклым золотом
переливался в волосах мисс Бейкер, напоминавших цветом осеннюю листву, скользил по страницам, перевертываемым упругим движением сильных,
мускулистых пальцев.