В нескольких метрах от неë волновалась группа людей, и над всеми возвышался оператор с кинокамерой. Рядом с ним находился режиссëр Макс, который давал ему короткие указания:
– Лëвчик, делай на «автопилоте», – по полной программе; потóм что не нужно – отрежем. Погода благоприятствует.
Он, улыбаясь, смотрел то на Лëву, то на пифию в рубище.
– Макс, да не лечи, знаю, что делаю. Всë будет так, как велит нам Фортуна, – отвечал оператор Лëва, невозмутимо налаживая камеру.
Тут же напряжëнно прохаживалась, дымя сигаретой, Иоанна Лаевская. Она взглядом и мимикой подбадривала актрису на сценической плахе, которая неизбежно входила в роль… Конечно же, это была Светлана Стеклова.
Рядом с помостом стоял массивный чан с водой, тут же лежала какая-то ветошь, возле неë дыбилась куча хвороста, а сзади помоста громоздилась бутафорская статуя Немезиды. С обеих сторон от съëмочной площадки высились мощные софиты, лившие яркий свет на суровую сцену. Чуть поодаль столпились зеваки; замерев и боясь шелохнуться, они заворожëнно глядели на это интригующее действо… Стоявший рядом с Лаевской человек богемного вида вполголоса спросил:
– А почему решили снимать во дворе? Вроде эпоха-то совсем другая по сюжету…
– Это ты у режиссёра спроси, его идея, – невозмутимо ответила Лаевская. – Вообще-то он вроде как хотел стереть грани времён. Типа – прошлое повторяется, но в ином ракурсе, и что всё это не мешало бы круто изменить…
– А-а, – протянул богемновидный. Он вдруг изменился в лице и вымолвил:
– Гениально…
Они умолкли и направили свои взоры на плаху с пифией…
Наконец возле помоста появился угрюмый таинственный человек в длинной тëмной одежде с капюшоном; в руке он держал горящий факел…
Режиссëр взял рупор и громко в него произнëс:
– Внимание! Всем приготовиться!..
И в нависшей тишине прозвучало:
– Камера!..
И тут пространство двора и замерших сердец всколыхнул звонкий, удивительно светлый и потрясающе искренний голос пифии, стоявшей на плахе:
Человек с горящим факелом в руке беспардонно и грубо ей отвечал:
Пифия неустрашимо продолжала:
Человек с факелом самодовольно и цинично восклицал:
Палач накинул свой капюшон и, подняв факел, направился к жертве…
И вдруг, откуда-то сбоку выскочил ребëнок, – паренëк лет шести; он ловко вскарабкался на помост и, встав впереди этой дивной Кассандры, отчаянно выкрикнул:
– Она не одна!..
Палач застыл перед плахой… И тут произошло нечто непредсказуемое. Из толпы разволновавшихся зевак яро выступила вперëд – наперерез экзекутору неотразимо дородная женщина с натруженными ручищами. Палач, глядя на неë, слегка оцепенел; а матрона эта, тараня его возмущëнно-праведным взглядом, рванула на своей вязаной кофте пуговицу и вдруг разразилась гневной тирадой:
– А ну пошëл отсюда! Живоглот окаянный! Ишь, навязался, поджигатель хренов! Я те пожгу, злыдень! Давай-давай! Вали!
Экзекутор с факелом натурально обалдел… С отвисшей челюстью он вперил свои ошалелые глаза в эту поборницу справедливости, затем отпрянул назад и судорожно окунул горящий факел в объëмный чан с водой, огласив упоительным шипом пространство тревоги…
Встрепенувшийся режиссëр прокричал в рупор:
– Стоп! Тайм-аут!..
7. Активация «Доллара»
Иван Пересветов тем временем не спеша прогуливался по Тверской. Город распахивал музыку, и ветер взметал эти вольные звуки, дробившие томную негу пьянящего марева; и эта стихия осеннего шарма вовсю будоражила чувства и думы…
Дойдя до Большой Бронной, Иван остановился… Возле торговых палаток суетились люди. Кругом было шумно и весело. На углу мощнопанельного дома, сверкавшего помпой огромных витрин, громоздился лоток с кучей прессы, и бойкий парень, представлявший эту торговую точку, активно и громко рекламировал свой товар:
– Последние новости! Журнал «Время»! Сенсация века! «Совершенно секретно»!.. Новые вестники! Гости из будущего! Еженедельник «Версия»!..
Иван подошёл к лотку с прессой и спросил у продавца:
– А журнал «Шанс» есть?..
– Нет. Ещë не поступал, – ответил продавец и продолжил рекламу своей прессы. К лотку подошли прохожие, они с интересом стали разглядывать журналы и газеты, рекламируемые продавцом. Тот резко переключился на них, предлагая непременно купить эту сенсационную прессу…
Иван, вздохнув, тоже бегло просмотрел ураганную прессу на лотке… а затем на мгновение замер, почувствовав на себе чей-то взгляд… Внезапный хлопок по плечу оправдал предчувствия Ивана; он обернулся и увидел перед собой своего приятеля Виктора, – парня атлетического телосложения с брутально-пронзительным взглядом.
– Ваня! Здорово! – радостно воскликнул Виктор.
– Привет, Витëк! – обрадовался Иван.
Они пожали друг другу руки и отошли в сторонку.
– Куда и откуда? – спросил Иван.
– Да всё оттуда же, – ответил Виктор. – Автодидактикой занимаюсь. А ты как?
– Нормально. Работаю потихоньку. Вышел вот прогуляться, да сюда забрёл, – думал, опубликуют. – Иван кивнул в сторону лотка с прессой. – Да видать, рано ещë…
– Опубликуют, никуда не денутся, – решительно произнёс Виктор. Он улыбнулся и продолжил:
– Ну что, Ванëк, пошли в кофейню какую-нибудь заскочим, или в бар поприличнее, поговорим спокойно.
– Это можно, конечно; но я – «на мели»…
– Зато я – в отвязке. Пошли. Угощаю по полной программе, – обнадёжил крутой приятель, увлекая Ивана вперёд по Тверской. Он на ходу продолжал:
– У меня сегодня «тачка» – на техосмотре, так что я пока безлошадный. Но ничего, – завтра прокатимся… Погода сегодня классическая.
– Да, – улыбнулся Иван. – Почти что мистическая…
– Ностальгически завораживающая…
– Всепроникающе веселящая, – бабье лето, – заключил Иван.
Пройдя с квартал, друзья свернули в небольшой бар под яркой рекламной вывеской.
В уютном затемнённом баре с феерическими подсветками они подошли к барменской стойке; Виктор тут же заказал кофе и бутерброды… Пока бармен заваривал кофе, друзья продолжили разговор.
– Может, по коньячку? – спросил Виктор.
– Нет, я не буду. Если хочешь – себе возьми, – ответил Иван.
– Нет. Я тогда тоже не буду, – солидарно отрезал Виктор.
– Интересно мы встретились. Как ты узнал, что я – на Тверской? – с улыбкой произнёс Иван.
– Интуиция.
– Молодец.
– Вообще, иногда приятно пройтись по знакомым местам, – продолжил Виктор. – Тем более что я сегодня без машины. А то засиделся дома уже.
– Так ты над чем сейчас работаешь? – как бы между делом поинтересовался Иван.
– Да задумал эссе писать… Авангардная штуковина намечается… А может это выльется в нечто большее… Но об этом – потóм.
– Понятно.
Виктор задумался; затем произнёс:
– Слушай, мне нужно будет что-нибудь из твоих стихов отпечатанных. Есть идея…
– Да в любое время заезжай – выберем, что нужно. А хочешь – сейчас заедем, возьмëшь.
– Нет, сейчас не могу. Дела… Ещë надо кое к кому заехать…
Его взгляд на мгновение изменился, сверкнув тайной страстью.
– Понятно, – многозначительно бросил Иван, глядя на Виктора.
Тут до них дошёл аромат свежезаваренного кофе; друзья отвлеклись от разговора. Бармен поставил две чашки кофе на блюдца, присовокупив к ним объёмные бутерброды с лоснящейся сёмгой в изящных блюдцах и дипломатично спросил:
– Что-нибудь ещё?
– Пока – всё. Если что – повторим, – ответил Виктор, расплачиваясь с барменом.
Друзья взяли кофе с закуской и уселись за свободный столик.
Они попробовали кофе…
– Классный кофе, – произнёс Иван.
Виктор тоже сделал пару глотков…
– О да; гениально сварен! – поддержал Виктор.
– Круто, – улыбнулся Иван, глядя на Виктора.
– Ну как там у тебя? Вагон живой? Контора пишет? – с лёгкой иронией произнёс Виктор.
– Да вроде всë нормально пока. Вагон на месте. Работа едет…
– Венский не достаëт? – проницательно спросил Виктор, в упор глядя на Ивана.
– Ну как тебе сказать… Вообще-то сегодня наезжали… Но как приехали, так и уехали, – с меня что взять?