Часы показывали семь, но на улице было еще светло. Ей вдруг захотелось позвонить Биллу. Теперь у них осталось крайне мало тем для разговора, разве что его работа да ее совещания, однако она упорно продолжала ему названивать. Лучше так, чем полное уныние. Как ни тяжко им было последний год, Мэри Стюарт все же не опускала рук, не желая признавать себя побежденной. В выстроенной ею жизненной схеме вообще не было места поражению. Прожив вместе столько лет, они слишком многим друг другу обязаны. Дурная погода – еще не повод покидать судно. Мэри Стюарт скорее пошла бы на дно вместе с кораблем, терпящим бедствие.
Она набрала номер и терпеливо ждала, пока секретарь не взяла трубку. Нет, мистера Уолкера нет на месте. Он все еще на совещании. Она обязательно передаст ему о звонке миссис Уолкер.
– Спасибо. – Мэри Стюарт повесила трубку и повернулась в кресле, снова залюбовавшись видом из окна.
Чуть приподнявшись, она могла бы увидеть влюбленные парочки, наслаждающиеся в парке теплым июньским закатом. Но сейчас такие сцены не для нее. На ее долю осталась одна боль. Боль и воспоминания обо всем том, что они некогда делили с Биллом. Возможно, это еще возродится. Возможно... Но как быть, если нет? Об этом не хотелось даже думать. Упрекнув себя за слабость, она вернулась к бумагам, просидев над ними целый час. Пока солнце клонилось к закату, она составляла список кандидатур в комитет и предложения рабочей группе, с которой впервые встретилась днем. Когда Мэри Стюарт наконец оторвалась от писанины, за окном было уже совсем темно. Бархатная ночь поглотила город и ее саму. В квартире было так тихо, так пусто, что ей захотелось хоть кого‑то окликнуть, до кого‑то дотронуться. Увы, рядом ни души! Она закрыла глаза и откинулась в кресле. Неожиданно раздался телефонный звонок.
– Алло! – Ее голос прозвучал удивленно и очень звонко, волосы растрепались по плечам. Любой, кто ее сейчас мог разглядеть в наступившей темноте, залюбовался бы ею.
– Мэри Стюарт?
От одного звука этого тягучего голоса она улыбнулась. Голос был ей знаком вот уже двадцать шесть лет. Несколько месяцев она его не слышала, но сейчас, когда Мэри Стюарт так нуждалась в его обладательнице, та вспомнила о ней, словно для интуиции Тани Томас не существовало колоссального расстояния. Старая дружба создает порой связи, неподвластные рассудку.
– Это ты? А я было приняла тебя за Алису, – продолжал голос в трубке с явно техасским выговором.
– Нет, это я. Она еще в Париже. – Мэри Стюарт радостно улыбнулась. Поразительно, насколько верно Таня всегда чувствует, что пришла пора ей появиться. Так бывало уже не раз. Что бы они друг без друга делали? Мэри Стюарт вспомнила о фотографиях в газете, попавшейся ей на глаза в «Гристед», и нахмурилась: – Как твои дела? Я сегодня про тебя читала.
– Недурно, правда? Особенно если учесть, что мой теперешний инструктор – женщина. Парня, попавшего на обложку, я уволила еще в прошлом году. Сегодня он мне звонил и угрожал судом: его жена, видите ли, в ярости! Ничего, пусть знает, что такое журналисты. – Сама Таня уже давно знакома с работой репортеров во всех ее проявлениях. – Теперь отвечаю на твой вопрос. Хорошо! Вроде бы хорошо...
Проникновенно урчащий тембр ее голоса буквально сводил с ума мужчин. Мэри Стюарт улыбнулась. Звонок подруги словно принес ей дуновение свежего ветерка в душной комнате.
Они вместе учились в колледже в Беркли двадцать шесть лет назад. То были беззаботные годы, да и сами они были тогда безумно молоды. Четыре закадычные подруги: Мэри Стюарт, Таня, Элеонор и Зоя. Первые два года они жили в общежитии, затем вместе сняли домик. Четыре года были неразлучны, как сестры. Незадолго до выпуска умерла Элл и, и с тех пор все изменилось.
После колледжа подруги разом повзрослели, и каждая зажила собственной жизнью. Таня всего через два дня после выпуска выскочила замуж.