Но когда он её ударил, она ушла: терпеть физические
оскорбления от кого бы то ни было Эмма больше не собиралась. Она
вернулась в Мемфис, но не домой. Отца она увидела только на
смертном одре.
И все это время, несмотря на испытания, что ей пришлось
вынести, Эмма верила, что Раф любил её. Эта вера была
единственным, что поддерживало её. Рушилась вера в людей, в
справедливость жизни, но вера в любовь Рафа оставалась
непоколебимой.
Теперь рухнуло и это. Последняя опора разбилась вдребезги,
как и её сердце шесть с половиной лет назад.
Что же ей теперь делать? Где найти силы, чтобы притвориться,
что жизнь осталась прежней? Как ей справляться с этой жизнью
каждый день?
— Мама!
Маленькая стремительная фигурка обежала вокруг машины и
затормозила рядом с ней.
— Как ты рано! Получила работу? Можно я не буду ложиться, а
посмотрю «Отважных»? По третьему каналу, вместо кабельного? Рэнди
собирается смотреть. Можно я тоже? Ну пожалуйста. А? Можно?
Эмма устало улыбнулась и открыла дверцу. Вот она, её ходячая,
говорящая, бегающая и вертящаяся причина жить — её пятилетний
Габи. Все её горестные, полные жалости к самой себе размышления
мигом улетучились — вот ради кого она будет и дальше подниматься
каждое утро. Эмма притянула сына к себе.
Габи какое-то мгновение терпел эти объятия, потом вырвался.
Пытливо всмотревшись, он спросил:
— Ты плакала?
Эмма торопливо вытерла следы слез на щеках. Он не должен
видеть её плачущей.
— Я.., мне пришлось ехать навстречу солнцу, и глазам стало
больно.
Для доверчивого Габи этого оказалось достаточно.
— Можно я не буду ложиться, мам? «Отважных» показывают по
нашему телику! Ну можно, мам? Пожалуйста!
С тех пор как прошлым летом Рэнди побывал на игре «Отважных
из Атланты», мальчики стали страстными болельщиками этой команды.
Однако их игру показывали в основном по кабельному телевидению, а
кабельное телевидение было дорогим удовольствием, без которого они
вполне обходились.
— Рэнди будет смотреть, — настойчиво повторил Габи.
Рэнди Дженкинс был лучшим другом Габи: во-первых, они были
ровесниками и жили рядом, а во-вторых, мать Эммы присматривала за
мальчиками в будни, когда родители Рэнди были на работе. Его отец
был врачом в детской больнице, а мать — помощником прокурора
города. Поэтому они могли позволить себе кабельное телевидение.
Они могли позволить себе все что угодно. Соперничать с ними в
достатке Эмма даже и не пыталась.
— А что сказала Буля? — спросила она сына. Булей Габи называл
бабушку с тех пор, как начал говорить.
— Она сказала, чтобы я спросил у тебя.
Неудивительно, что он носился по дому как крошечное торнадо.
Эмма заколебалась. Пожалуй, если они позволят ему ловить
светлячков дотемна, посадят в теплую ванну, а потом сядут с ним
рядом перед телевизором, он уснет ещё до первой рекламы.
— Ну, хорошо. Буля на заднем крыльце? Габи кивнул, потом
крепко обнял мать.
— Спасибо, мам!
Она успокоила свою совесть, дав себе слово записать для Габи
эту игру на видеокассету.
— Ты получила работу? — спросил сын нетерпеливо.