Однажды это вызвало бурное возмущение сэра Уолтера Бликсона. Об этом мне рассказал мой шеф - главный бухгалтер. Бликсон являлся второй по значимости персоной в нашей фирме - его кабинет находился в 45-й комнате. Он владел таким же количеством акций, как и Друтер, но с ним не посоветовались насчет расходов на дизельное топливо. Он был невысокого роста, прыщеватый и невзрачный, к тому же его всегда грызла зависть. Он мог бы позволить себе купить яхту, но кто захотел бы путешествовать с таким занудой. Когда он высказался против расходов на дизельное топливо, Друтер великодушно сделал ему уступку, но предложил при этом выбросить со счета фирмы расходы на бензин для личных машин сотрудников. Сам же он пользовался автомобилем фирмы, потому что жил в Лондоне, а дом Бликсона находился в Хэмпшире. Таким образом было достигнуто то, что Друтер осторожно назвал компромиссом, и все осталось по-прежнему, как и было. Когда Бликсону удалось заполучить рыцарский титул, некоторое время преимущество было за ним, пока не разнеслась молва, что Друтер отказался находиться в одном наградном списке с Бликсоном. Чистой правдой было только одно - как-то на званом приеме, куда были приглашены Бликсон и мой шеф, Друтер вслух охаивал рыцарский титул, который собирались присвоить какому-то художнику: "Такого просто не может быть. Он не примет этого титула. Он откажется. Орден "За заслуги" или разве что "Кавалер ордена Почета" - единственные награды, действительно достойные уважения". Обида усугублялась еще и тем, что Бликсон даже и не слышал о такой награде, как орден Почета.
Но Бликсон ждал своего часа. Еще один пакет акций обеспечил бы ему контроль над всей фирмой, и мы привыкли к мысли, что главная его молитва по вечерам (он был церковным старостой в Хэмпшире) посвящена тому, чтобы эти акции выкинули на рынок, пока Друтер путешествует в открытом море на яхте.
С тяжелым сердцем я постучал в дверь десятой комнаты и вошел туда. Но даже тяжесть на сердце не помешала мне запомнить детали, узнать о которых, конечно же, было бы очень интересно моим коллегам на нижнем этаже.
Комната совершенно не напоминала привычного официального кабинета - там стоял книжный шкаф, заполненный произведениями английских классиков.
Утонченный вкус Друтера проявлялся в том, что на полках, скажем, был Троллоп, а не Диккенс, Стивенсон, а не Вальтер Скотт, - этим самым подчеркивались его личные пристрастия. На дальней стене висели малоизвестная картина Ренуара и чудесный небольшой пейзаж Будена. Сразу же бросалось в глаза, что в кабинете вместо письменного стола стоял диван. Небольшая стопка деловых бумаг лежала на столике в стиле Регентства, а Бликсон, мой шеф и какой-то незнакомец неловко устроились на краю легких кресел. Самого же Друтера почти не было видно - он утонул в самом большом и глубоком кресле, держа над головой какие-то бумаги и мрачно поглядывая на них через толстейшие очки - таких толстых стекол мне еще встречать не приходилось.
- Это фантастика! Такого просто быть не может! - произнес он глубоким гортанным голосом.
- Не понимаю, зачем придавать такое значение... - заметил Бликсон.
Друтер снял очки и внимательно глянул через всю комнату на меня.
- Кто вы? - спросил он.
- Это мистер Бертрам, мой помощник, - объяснил Главный бухгалтер.
- А что же он тут делает?
- Вы просили послать за ним.
- Ага, вспомнил, - сказал Друтер. - Но это ведь было полчаса назад.
- Я отлучался на ленч, сэр.
- Ленч? - переспросил Друтер, словно впервые слышал это слово.
- Это было во время перерыва на ленч, мистер Друтер, - пояснил главный бухгалтер.