По этой.
Крики. Рыдания.
Бездна – и жалкие дощечки сверху, на которых балансирует вменяемая часть ее сознания. Заинтересованный наблюдатель быстро поймет, на каких огрызках здравого рассудка она пытается выстроить свою жизнь. Эти усилия иногда напоминали ей попытки соорудить настил на зыбучем песке. Впрочем, кошмаров не случалось уже довольно давно, и Элиза поддалась искушению пожить нормальной жизнью: обычная аспирантка двадцати четырех лет от роду, без особых денег – и без особых секретов. Диссертация, проблемы с лаборантами, получение грантов, съемное жилье.
Чудовища.
– Прости за переполох. Уже прошло.
Габриэль кивнул:
– Отлично.
Неловкая пауза. Его улыбка:
– Тогда… чашечку чая?
Чай. Как у обычных людей.
– Да. Спасибо.
Пока Габриэль возился в кухне, Элиза привела себя в порядок. Натянула халат, ополоснула лицо, высморкалась, подошла к зеркалу. Опухшее от слез лицо, красное и зареванное. Ей часто делали комплименты, что-то там о прекрасных глазах. Большие, выразительные, с длинными ресницами. Угу. Особенно сейчас, когда от слез полопались сосуды. Она подправила косметикой то, что поддавалось правке. Глаза снова заблестели, но теперь в их сиянии было что-то слегка… безумное.
– Ты не рехнулась, – сказала Элиза отражению в зеркале. Привычная мантра. Необходимая. – Не рехнулась и не рехнешься.
А все отчаянные мысли… Загоним их подальше.
Со мной такого не случится. Я сильнее, чем остальные.
Обычно ей удавалось в это поверить.
Когда Элиза вышла на кухню, часы на плите показывали четыре утра. На столе ждал чай – а еще рожок сливочного, и ложечка приготовлена. Габриэль указал на него рукой и сказал:
– Кошмары надо заедать мороженым. Семейная традиция.
– Действительно?
– Ну да.
Элиза попыталась представить такой способ борьбы с кошмарами в ее собственной семье, но не преуспела. Слишком яркий контраст.
Она потянулась к рожку:
– Спасибо.
Минуту молча жевала, потом глотнула чая, с напряжением ожидая вопросов, которые сейчас на нее посыплются.
Что же такое тебе привиделось, Элиза?
Ведь если ты не признаешься, как же я смогу тебе помочь?
Что с тобой творится, Элиза?
Все это она уже проходила.
– Тебе наверняка приснился Морган Тот, – сказал Габриэль. – Такой… с пухлыми губками?
Нет, пожалуй, подобного она еще не слышала. Элиза невольно засмеялась. Морган Тот, ее вечный соперник и заклятый враг, и губы у него… действительно… Впору присниться кошмару.
Однако к ее делам он не имеет ни малейшего отношения.
Она попросила:
– Давай о чем-нибудь другом. Не хочу об этом.
– Об «этом»? – переспросил Габриэль, весь такой простодушный.
– Серьезно, правда.
– Ну, ладно.
Еще немного мороженого. Еще немного молчания. Повисшие в воздухе незаданные вопросы.
– В детстве мне тоже снились кошмары, – сказал Габриэль. – Целый год. Часто. Вся семья жила как на пороховой бочке. Я боялся засыпать. Чего только не делал. Даже пробовал кого-то задобрить. Обещал отдать любимые игрушки, лакомства. Однажды якобы предлагал взамен себя родного брата. Я этого не помню, но он клянется.
– Кому отдать?
– Им. Которые из снов.
Вспышка надежды. Идиотской надежды.
У Элизы тоже имелись они. Разумом она понимала, что это всего лишь порождения ее мозга, не существующие вне его пределов. Однако, приходя в себя после кошмара, трудно сохранять рассудительность.
Все же она переспросила:
– Им?
И испугалась собственного вопроса.