Свой вклад в искажение образа Христа внесли и литераторы. Во главе литературных профанаций стоит Ренан, который в прошлом веке написал книгу «Жизнь Иисуса», похожую на романтический детектив. За эту книгу Ренан получил в подарок от бельгийских масонов ручку с золотым пером. По случаю выхода книги, написанной этим бывшим воспитанником иезуитов, римский папа объявил трехдневный пост в католическом мире, указав на нравственное падение человечества, на фоне которого могла появиться такая нравственная грязь. Литературные традиции Ренана продолжил Булгаков в своем романе «Мастер и Маргарита». Там Христос – наивный утопист, безвольный мечтатель, не понимающий, чему он учит и к кому обращается со своим учением; Христос Булгакова бессилен против зла и греха человечества. Кроме бледных и многословных проповедей об абстрактном добре, он ничего не может дать. Образ Иисуса, названного Булгаковым Иешуа, создан как будто для того, чтобы контрастно подчеркнуть другой образ, образ его антипода – Воланда, который является носителем деятельного добра. Воланд – это сатана не в христианском, а в манихейском понимании, это князь тьмы, который через зло творит добро. В своем романе Булгаков старается незаметно внушить мысль, что Евангелие – выдумка Апостолов, то есть повторяет позицию неоплатоника Порфирия и эклектика Юлиана Отступника, которые считали, что Иисус неплохой человек, но Апостолы сделали из Него Сына Божия. Апофеозом романа является картина Вальпургиевой ночи, которая по своему литературном мастерству может соперничать с Вальпургиевой ночью Гете. Есть одно странное совпадение, наводящее на мысль, что роман Булгакова написан непосредственно под действием демонических сил, а именно, Булгаков указал место лифостротона, тогда еще не обнаруженного археологами под последующими застройками Иерусалима. Раскопки 60-х годов, во время которых были открыты мощенный каменными плитами двор и часть лестницы римского судилища, подтвердили описание Булгакова.
Продолжателем Булгакова в русле литературной романтики на религиозные темы, но уже не мистической, а атеистической окраски, стал писатель Айтматов. Мусульманин взялся писать о христианстве, – неужели потому, что уважает его больше, чем ислам? Вовсе нет. Если бы он повел себя так бесцеремонно с мусульманством, то, возможно, его ожидала бы судьба Рушди, во всяком случае, суровое порицание со стороны единоверцев; а христиане съели приготовленную им похлебку, да еще поблагодарили, так и не поняв, в чем здесь дело. В отличие от Булгакова, Айтматов не медиум, а функционер антихристианских сил. В романе «Плаха» он старается показать, что Православная Церковь – это давно отжившая бездуховная корпорация, которая изгоняет из себя все честное и нравственное. Профессор-священник и исключенный из семинарии студент Авдий, представители как будто двух полюсов в христианстве, на самом деле оба безбожники и атеисты. Профессор носит несуществующее в семинарии звание «координатора» словно для того, чтобы подчеркнуть, что он страж системы, безликая и обезличивающая сила, и ему на самом деле все совершенно безразлично, кроме чувства собственной сытости. Авдий – скептик, для которого Бог – это только состояние души, а объективно Бога не существует (почти плагиат рассуждений Луки из пьесы «На дне» Горького, только в еще более атеистическом варианте). Автор подводит к мысли, что Христос остался бы историческим ничтожеством, иудейским хиппи, если бы не был распят. Слава Христа – это слава от бессмысленной жертвы, от самоубийства на кресте, то есть слава Герострата. Герой повести Авдий выбирает смерть как средство для самоутверждения: без нее он оказался бы никем и ничем.
В настоящее время выявляется еще одна интерпретация Христа – это Христос-космонавт. В английской Церкви есть секта, управляемая епископом Робертсоном, она-то и называется «Христос-космонавт». Звезда волхвов интерпретируется как космический корабль, а вознесение Христа – как возвращение к высшим цивилизациям, которые послали Его на землю.
Примечания
1
Преподобный Макарий Египетский. Духовные беседы. М. 1998. С. 40.
2
Преподобный Макарий Египетский. Духовные беседы. С. 57.
3
Здесь на деле архимандрит Рафаил говорит о принципах раскола как такового, но в частности касается и проблемы раскола в Грузинской Православной Церкви. История его вкратце такова. В мае 1998 г. настоятели ряда грузинских монастырей обратились в Синод с ультимативным заявлением: они требовали выхода Грузинской Православной Церкви из Всемирного Совета Церквей и отказа от участия в иных экуменических организациях, обещая в противном случае прекратить евхаристическое общение с грузинским Патриархом Илией.
Синод удовлетворил их требования, приняв решение о выходе из ВСЦ. Однако часть монашествующих решила пойти дальше, потребовав также прекратить общение со всеми (!) поместными Церквами по причине участия этих Церквей в экуменических движениях. Поскольку это условие Синодом выполнено не было, представители «крайнего» меньшинства действительно прекратили поминовение за богослужением Патриарха Илии и обратились в раскол. В настоящее время они составляют немногочисленную группу, поддерживающую общение с греческими раскольниками. – Изд.
4
Авксентий – лидер одного из старостильных греческих расколов. – Изд.
5
См. 1 Мак. 7, 9: царь послал <…> нечестивого Алкима, предоставив ему священство; этот Алким был священник от племени Аарона (1 Мак. 7, 14); Алким же домогался первосвященства (1 Мак. 7, 21). – Изд.