— Вы прекрасны, ваше высочество, — произнес камердинер.
— Ступай.
Он не благодарил за такую традиционную лесть — да от него и не ждали соблюдения подобных мелких традиций. Лесть обычно проскальзывала мимо Рамиро, словно маленькая песчаная змейка, и исчезала в высокой траве. Он не слушал этого, он не должен был этого слышать — иначе голова полнится совсем не теми вещами, какими должна. Рамиро хотел, чтобы разум оставался чистым для тех дел, что уготовал ему Господь.
Уготовал ведь, если уж ткнул пальцем именно в это место на земле.
Место — размером с тусклую медную монетку на Божьей ладони. Место — остров, очертаниями похожий на раскинувшую крылья чайку. Может, потому чайка и на гербе. Пуэрто дель Фасинадо, рай земной, ад земной, наказание и благословение Господне.
— Ладно, — пробормотал Рамиро, — один танец… два танца, и спать.
Он вышел — перед ним распахивались двери — и быстрым шагом направился в старую часть дворца, где лилась рекою музыка, горели громадные люстры (с их медных ободов иногда капает на головы танцующих воск) и королевские гости веселились, беззаботно, словно налетевшие на свет мотыльки.
Рамиро шел, спускался по лестницам, поднимался, и шепот летел впереди него, двери распахивались, ему даже не нужно было приказывать — словно он являлся волшебником. Только это не волшебство. Это традиции с церемониями под ручку.
Он не слышал, как о нем доложили, но музыка смолкла и пары уже не кружились — конечно, оркестр ведь предупрежден, что нужно завершить танец в удобный момент. Рамиро пошел по сверкающему полу (зал ремонтировали совсем недавно) к возвышению.
Там, в креслах с высокими узкими спинками, сидели люди, которые были дороги Рамиро больше всех на свете.
Король Альваро V, раздвинувший локти и развалившийся на троне так, что казалось, будто это большая спящая птица. Та самая чайка, с герба, — потому что облачение короля было ослепительно-белым.
Королева Дорита, с высоко поднятым подбородком и идеально прямой спиной.
Принцесса Леокадия, лучившаяся довольной улыбкой навстречу Рамиро.
И Марко, младший брат, глядевший исподлобья и недоверчиво.
Семья. Какой Бог наградил.
Что-то сегодня слишком много думается о Боге…
Рамиро поклонился отцу, затем мачехе, после чего занял свое место по правую руку от короля — место старшего принца. Ему полагался не менее неудобный, чем у остальных, стул, и пришлось выпрямить спину так же, как у Дориты, чтобы было удобно сидеть. После чего Рамиро махнул рукой музыкантам — те немедля заиграли — и первая часть долга оказалась выполнена.
— Я так и думал, что ты придешь, — буркнул Марко.
— Почему? — спросил Рамиро, не поворачивая головы.
— Твой пес уже некоторое время тут ошивается.
Рамиро покосился влево — точно, у боковых дверей маячит Лоренсо, прохиндей.
— Марко, где ты подбираешь такие слова?
— Они отражают истинное положение дел, — хмыкнул брат. Рамиро видел его краем глаза. — Послушай, тебе не кажется, что дочка баронессы Отеро призывно на меня смотрит?
— Они все призывно на тебя смотрят.
— Не все. Половина примерно. Вторая половина смотрит на тебя.
— Ты жалеешь, что я пришел и отобрал у тебя внимание девушек? Не беспокойся, я скоро покину праздник.
— Почему же ты явился, если тебе здесь не нравится?
— Леокадия попросила.
— Хочет с тобой станцевать?
— Да.
Марко наклонился к брату поближе и попросил негромко:
— Возьми меня с собой.
— Нет, — отрезал Рамиро, — это не обсуждается.