Арсен молча слушал, глядя в глаза Жанибеку. Еще никогда его слова не звучали так убедительно, как в этот раз. Арсену хотелось опровергнуть каждое сказанное им слово, но он ничего не мог противопоставить трезвой и холодной логике заместителя.
– Отдай мне свой ствол, – не дожидаясь ответной реакции, Жанибек осторожно забрал пистолет и проверил, заряжен ли он.
Пистолет оказался заряженным, и Жанибек поставил его на предохранитель.
– Что за игрушки, где достал? Ладно, черт с ним, – Жанибек похлопал Арсена по плечу. – Езжай домой, вечером я позвоню тебе. Возьми пару дней выходных, выпей, но помни о том, о чем мы с тобой только что говорили. Идет?
Арсен кивнул головой.
– Давай, капитан, не теряй голову.
Арсен снова кивнул, чувствуя, как гнев постепенно отступает, и его место занимает всеобъемлющая пустота.
– Я сам доеду до работы, – сказал Жанибек. – Ты можешь достать другой ствол и закончить свое дело, всадив пулю в каждый кусок говна, и я сделаю все, чтобы заступиться за тебя перед руководством и судом, но я все же верю, что ты не поддашься слепой ярости, и поступишь так, как должен поступить любой сильный и здравомыслящий человек.
Арсен уселся в машину и когда Жанибек закрыл его дверь, тронулся в сторону дома.
Едва переступив порог своей квартиры, Арсен направился в гостиную и открыл бутылку виски. Три стакана опустели мгновенно. Налив себе четвертый, Арсен, уселся на подоконник и закурил.
Два с половиной года. Ровно столько он знал Думана, но казалось, что с первой их встречи прошла целая жизнь.
Спустя два с половиной года Арсен жив.
Старший лейтенант справился с защитой вверенной ему жизни.
Спустя столько же времени, Думан мертв.
Вечером, когда работающий люд возвращался домой, внося свою лепту в дорожные заторы, Арсен был еще трезв. Это выводило его из себя. Как бы он ни хотел забыться в алкогольном забвении, у него ничего не получалось. Он все осознавал. Он помнил о смерти напарника и по-прежнему ощущал на себе тяжесть вины. Арсен все так же сидел на подоконнике и не замечал проносившегося времени. В восьмом часу зазвонил домашний телефон. В четвертый раз за то время, что Арсен находился дома. Капитан не поднял трубку. Спустя еще час кто-то постучал в дверь, и капитан, слегка пошатываясь, подошел к ней и отворил. На пороге стоял Жанибек.
– Дома? – зачем-то спросил он. – Я вот только с работы, – а затем кивнул головой в сторону. – Пошли, выпьем с тобой, здесь есть хороший тихий уголок в соседнем дворе.
– Не надо, – ответил Арсен. – Я хочу побыть один.
– Брось, Арсен, тебе нужно высказаться. У меня тоже стресс из-за всего этого и, если я не выпью, мне будет очень хреново. Пошли, по баночке пива пропустим.
– Нет, командир, – Арсен отрицательно помотал головой и только тогда Жанибек заметил, что капитан уже был пьян. – Я никуда не пойду, я останусь дома.
– Ладно, – Жанибек похлопал Арсена по плечу, – если что я на связи. И сотку включи, я тебе весь день звонил.
– Да, – многозначительно произнес Арсен и затворил дверь.
Снова зазвонил домашний телефон. Скорее из-за того, что телефон находился рядом, нежели из-за большого желания, Арсен снял трубку.
– Да.
– Арсен? – послышался голос Асель.
– Да.
– Арсен, это ты? Зачем ты так поступаешь? Я не школьница. Если я тебе больше не интересна, ты мог бы сказать мне это в лицо, а не игнорировать мои звонки и сообщения и тем более не сбрасывать трубку, как будто я достаю тебя. Я весь день тебе звоню, мог бы хотя бы перезвонить и сказать мне, чтобы я не звонила больше.
– Где ты?
– Теперь тебе интересно где я? А где ты был весь день, пока я места себе не находила? Мне самой стыдно перед собой, что я вот так звоню тебе, забыв о гордости. Знаешь, скольким парням я звонила сама за всю свою жизнь? Ни одному. Ты думаешь…
– Аселя, Думан… – Арсен осекся на полуслове.
– Что? При чем тут Думан?
– Где ты? – Арсен пошатнулся и прижался спиной к стене. – Думан умер.
Чувствуя, как горький ком подкатил к горлу, Арсен сполз по стене и опустился на холодный пол. Для него словно стало новостью то, что он сам же и сказал.
– Что? – Аселя замолчала.
– Думан умер, – повторил Арсен и вдруг, неожиданно даже для самого себя, зарыдал. Он впервые слышал свои рыдания и это звучало так странно даже для него самого, что казалось, будто он слышит чей-то чужой плач. Чужие всхлипывания, которые некто, кому действительно тяжело, оказался больше не в силах сдерживать в себе.
Они встретились у бара в одиннадцатом часу ночи. Асель переминалась с ноги на ногу у не находящих себе покоя дверей, кусая губы. Клиенты, заходившие в бар, или наоборот, выходившие из него, довольно улыбались, увидев ее, и громко приветствовали, словно знали ее всю жизнь. Многих из них она не помнила, но некоторые, все же, всплывали в памяти в образе пьяных, слезно рассказывающих о своей жизни людей. Ничего не изменилось в баре, в котором она работала. Даже клиенты, как оказалось, сюда приходили те же, что и раньше.
Асель несколько раз набирала номер Арсена, но и его мобильный и домашний телефоны отвечали ей лишь длинными гудками.
Асель облегченно вздохнула, когда рядом с ней остановился красный Getz, и из него вышел Арсен. Она в ту же секунду подбежала к нему и обняла.
– Извини, я такая дура.
Арсен ничего не ответил, лишь положил левую руку ей на спину и крепко прижал к себе.
– Как это случилось? Ты был рядом? Ты сам как, нормально?
Арсен отпустил ее, и они молча вошли внутрь.
– Аселя, – позвала ее Лиля, стоявшая в дальнем углу, но Асель кивнула ей и прошла мимо, слишком занятая мыслью о том, какие слова ей следует сказать Арсену, чтобы дать ему понять, насколько ей стыдно за свое поведение.
– Иди, я сейчас, – сказал Арсен, подталкивая Асель к проему, за которым начинался сам зал.
– Куда ты?
– Иди, я не заплатил за такси.
Асель постояла в нерешительности, но настойчивые подталкивания Арсена сломили ее волю к сопротивлению, и она вошла в зал.
Маневрируя между сновавших туда-сюда людей, Асель дошла до середины зала и остановилась, дожидаясь Арсена.
Вместе они прошли к зарезервированному столику и сели в мягкое кресло, отделенное от соседних столиков высокими подлокотниками и отлично вписывающимися в интерьер перегородками. Новая мебель оказалась единственным изменением, которое, все же произошло за эти месяцы.
Сделав заказ и перекинувшись парой слов с официанткой – старой знакомой, Асель посмотрела на Арсена, не зная, как ей следует вести себя в сложившейся ситуации.
Глава 4
С того самого момента, как Руслан сказал капитану все, что планировал, его не покидало чувство, что он совершил какую-то непоправимую, нелепую ошибку. Весь путь до города, Руслан снова и снова мысленно переигрывал, словно кассетную пленку, их встречу с Арсеном. Он думал над тем, что же не так? Где допущена ошибка, если она допущена? А если нет, то почему это противное чувство гложет его? Руслан думал об этом, желая удачи друзьям, когда они подкинули его до борделя и уехали. Думал об этом, рассказывая Наташе то, что он сделал и слушая одобряющий его поступок ответ. Думал, пытаясь заснуть в комнате с наглухо зашторенными окнами, но так и не сумев заснуть. Пистолет в комнате, куда не сунется полиция. Перчатки брошены в степи, где их теперь никто не найдет, цифры телефонного номера на единственном листке, который он передал Арсену, были набраны на компьютере. Стэйк? Но что Стэйк знал о Руслане? Схему он отобрал при передаче второй половины денег, когда Стэйк выскочил из зарослей, словно черт из табакерки, и потребовал оставшуюся часть своего вознаграждения. Кроме того, Руслан оказал полицейским услугу, сообщив им то, о чем они не знали. Капитан же, даже узнав, что пистолет Руслана не заряжен, не попытался его задержать. Он даже не обернулся, чтобы посмотреть на него. Не означало ли это, что между ними заключен негласный договор и Арсен поможет ему, когда придет время? От того, что Руслан искал проколы в своих действиях, но находил лишь удачно воплощенный в жизнь план, ему не становилось легче. Что-то он упустил. Едва уловимое, незаметное. Что-то в воздухе, который витал в салоне автомобиля. В глазах Самата, которые никогда прежде не горели так, как горели, когда они прощались. Что-то в голосе Азы, когда он спросил: «Ну что, выполнил спецзадание Ерлы?». Неужели, они знали правду? Может, его ошибка не касалась полиции, а совершена в отношении того мира, которому он принадлежал? Звонил ли Ерлан кому-нибудь из его друзей? Сказали ли ему, где они и что они делают? Следили ли они за ним?