Салон красоты, в который Трошкина отправилась почистить перышки перед перелетом на юг, граничит с большим неухоженным парком. Окраины его белым днем выглядят вполне цивилизованно: там резвятся дети, гуляют мамаши с колясками, сидят на лавочках старушки… Но углубляться в старый парк не стоит. Нахоженых тропинок там хватает, но шастают по ним преимущественно сомнительные личности – бомжи, забулдыги, наркоманы… Однажды там даже маньяка поймали. Маньячил он, правда, в других местах, а вот прятался в парке, в заброшенном гроте у декоративного озера. Завесил вход в пещерку мятым куском брезента, распустил поверх него зеленые плети разросшегося плюща – и шикарную берлогу себе обустроил, очень стильную, Зяма хвалил. А Зяма у нас известный и модный интерьер-дизайнер…
Короче говоря, когда Трошкина на своем ярко-желтом «Пежо» в попытке объехать пробку на улице выруливала в цивилизацию по парковым задворкам, из темного леса на свет фар стремительно, с кувырками, как перекати-поле, вылетел этот самый Гуся.
Сначала Алка приняла его за футбольный мяч – черно-белый Гусин окрас это заблуждение оправдывал. Резонно предположив, что вслед за мячом появятся некие футболисты, она затормозила, открыла окошко и приготовилась рассказать неразумным детям, как опасно играть с мячом вблизи проезжей части. В ситуациях, не являющихся критическими, наша Трошкина до отвращения правильная особа с запредельно высоким уровнем гражданского сознания и социальной ответственности!
Попадись ей эти воображаемые футболисты, она вцепилась бы в них клещом и довела бы нотациями до слез и соплей. Но никакие футболисты из леса не вышли, а предполагаемый мяч трансформировался в умильного песика, и педагогический пыл Трошкиной лишь подогрел ее вечную самаритянскую доброту.
Выйдя из машины, Алка на пару с резвым Гусей с четверть часа бегала по парку, аукая хозяев потерявшейся собачки. Никого, слава богу, не нашла – бомжи, забулдыги и наркоманы в этот момент обретались где-то в другом месте, а маньяка давно повязали, но оставить песика один на один с проблемой Трошкина, разумеется, не смогла.
– Я бы, конечно, еще поискала и объявления на деревьях развесила, но помнила, что нужно спешить на самолет, поэтому взяла Гусю с собой, – закончила доклад неисправимо добрая самаритянка.
– То есть не исключено, что ты поспешила прихватизировать чужого песика, – трезво рассудила жестокая я. – А его хозяева сейчас бродят по парку, рыдая и заламывая руки!
– На Гусе нет ошейника, я проверила! – возразила Алка.
– Но для бродяжки он слишком чистый, – не сдалась я.
– Так, все это совершенно неважно! – Зяма хлопнул в ладоши – как будто моль в воздухе прибил. – Основательно разбираться с вольнолюбивым Гусей и его раззявистыми хозяевами будем позже, сейчас возможно только временное решение, потому что самолет нас ждать не будет. Дюха, свободна!
– Есть, мой генерал! – Я браво козырнула, развернулась на месте и зашагала восвояси – именно что есть. Папины пирожки – они всегда тяготеют к скоропостижной кончине…
Зяма это тоже знает, поэтому он крикнул мне вслед:
– И не сожри там все пироги! Мы сейчас тоже будем!
Я только кивнула, бодро прошагала на свой этаж и, уже входя в квартиру, громко провозгласила:
– Всем привет, я дома, и Зяма с Алкой тоже сейчас будут!
– Что именно они будут? – ворчливо уточнил папуля из кухни. – Есть? Или сочинять ужастики о вреде мучных изделий?
– Что, мамуля села на диету? – сочувственно уточнила я, в утешение расстроенному кулинару сцапав каждой рукой по пирожку и тут же их продегустировав. – Ум-м-м… Вкуснятина!
– А руки помыть? – по инерции пробурчал папуля, но его заузленные брови расправились.
– Да какая диета, Дюша, о чем ты говоришь? – Из гостиной приплыла мамуля – в руке блокнот, за ухом карандаш, на лбу очки – оторвалась от праведных писательских трудов. – Этот коварный тип гражданской наружности, пока я вдохновенно тянула сюжет и слабо ощущала реалии, без объявления войны подсовывал мне под руку свои пирожки, так что я съела уже пять штук!
– Успокойся, ты съела всего два пирожка. – На возбужденные голоса прибрела бабуля – заслуженный ветеран словесных баталий. – Три я с твоей тарелочки стянула, пока ты не ощущала реалии. А что? Они бы остыли.
– Да? – Мамуля сверху вниз оглядела свой поджарый фронт, пытливо ущипнула себя за талию и, очевидно, оценив попавшее в захват, как величину, которой вполне можно пренебречь, объявила:
– Тогда я съем еще два пирожка.
– А я выпью еще компота. – Бабуля тоже села за стол, потеснив меня на диванчике. – Подвинься, Дюша, сейчас еще молодые пожалуют… Ведь пожалуют?
– Конечно, пожалуют! – заволновалась мамуля. – Аллочка должна забрать у меня солнцезащитный крем и кружевной зонтик, в Турции очень злое солнце, а ей нужно заботиться о своем здоровье…
– Я дам ей с собой мою витаминную смесь, – подхватил папуля. – Турецкая кухня довольно однообразна, и в качестве тамошних фруктов я не уверен…
Я закатила глаза.
Папа и мама страстно мечтают поскорее стать бабушкой и дедушкой. На меня в этом смысле они больших надежд не возлагают, поскольку поняли, что замуж я не спешу, а принуждать меня рожать вне брака им представляется неправильным. Другое дело – Трошкина, которая и раньше была моим родителям почти как дочь, а прошлым летом и вовсе официально стала Кузнецовой. Алку мамуля и папуля без устали изводят заботой, пытаясь сподвигнуть на подвиг деторождения. А Алка при поддержке Зямы, не спешащего вкусить радости отцовства, от навязываемого ей сценария уклоняется.
– Зонтик даже не предлагай, чемоданы уже упакованы и взвешены, банка с витаминной смесью тоже не влезет, а солнцезащитным кремом Алка милым делом обзаведется на месте, они будут жить в «Хилтоне», там все есть. – Я поспешила угомонить гиперзаботливых родителей.
И тут явились Зяма с Алкой.
Братец держал в руках коробку, Трошкина застенчиво пряталась за плечом супруга.
– А вот и мы! – возвестил братец радостно и торжественно. – Папа, мама, у нас для вас сюрприз! Вы так много говорили о том, как хотите внуков, что мы с Аллочкой решили дать вам шанс…
– Ну, наконец-то! – Мамуля, не дослушав, так впечатлилась обрывком благой вести, что уронила свой блокнот и потянулась обнять Зяму вместе с его коробкой. – Кто у нас будет – мальчик или девочка?
– Пока собачка. – Нимало не смущенный, Зяма сунул в протянутые руки мамули коробку и прошел к столу, на ходу потирая ладони. – Так, у нас мало времени, поэтому есть я буду быстро, но много…
– Собачка? – озадаченно переспросила мамуля. – Какая собачка?
– Гуся, – любезно пояснила ей Трошкина и предупредительно развернула верхние лепестки картонной коробки, открывая вид на искомую собачку.
– Не понял, – честно признался папа.
Бабуля захихикала.
– Объясняю. – Зяма щедро промочил горло компотом и уничтожил первый пирожок в два укуса, экономно уложив в паузу между ними обещанное объяснение. – Опыты на людях у нас запрещены. Хотите получить на воспитание ребенка – сначала потренируйтесь на собачке. Справитесь – перейдете на следующий уровень.
– И долго нам так тренироваться? – сухо спросила мамуля.
А папуля умильно улыбнулся четвероногому «внуку», убежденно сказал ему:
– У-тю-тю! – и ловко показал пальцами козу рогатую.
– Недолго, – молвила Трошкина. Голос у нее был виноватый. – Через неделю мы вернемся и заберем его…
– Угум, – подтвердил Зяма, расправляясь с очередным пирожком.
Проглотил его, блаженно улыбнулся и грозно нахмурился:
– Но если за эту неделю с нашим условным ребенком хоть что-нибудь приключится – пеняйте на себя! Сидеть вам тогда без внуков еще тридцать лет и три года!
– Какое коварство! – Мамуля выразительно посмотрела на папулю, взглядом призывая его вмешаться.