Я трижды королева, потому что родилась королевой Шотландии, дочерью Иакова V Шотландского, вышла замуж за дофина Франции и унаследовала после него французскую корону, и я в своем праве, единственная истинная и законная наследница английского трона, поскольку прихожусь правнучатой племянницей королю Англии Генриху VIII, хотя его незаконная дочь Елизавета и захватила мое место.
Но voilà! Вместе с тем я – нижайшее из созданий, бедная женщина, лишенная мужа, который дал бы ей имя и защиту, потому что мой муж, король Франции, прожил всего год после нашей коронации, мое королевство, Шотландия, подняло против меня злодейское восстание и изгнало меня, а мои притязания на английский трон отвергает бесстыжая рыжеволосая Елизавета, бастард, занявший мое месте. Я, кому должно быть величайшей женщиной Европы, пала так низко, что лишь поддержка Елизаветы спасла мне жизнь, когда шотландские мятежники захватили меня и угрожали казнить, и живу я теперь в Англии по ее милости.
Мне всего двадцать шесть, а я уже прожила три жизни! Я заслуживаю высочайшего места в мире, но занимаю самое низкое. Но я все еще королева, я трижды королева. Я родилась королевой Шотландии, была коронована королевой Франции, и я наследница английской короны. Можно ли думать, что я стану носить что-то, кроме горностаев?
Я сказала своим фрейлинам, Мэри Ситон и Агнес Ливингстон, что они могут передать моим хозяевам, лорду и леди Скроуп из замка Болтон, что все мои платья, мои любимые вещи и личную мебель следует немедленно перевезти из Шотландии и что я не стану носить что-то, кроме своей красивой одежды. Сказала, что скорее оденусь в лохмотья, чем соглашусь на что-то, кроме платьев королевы. Сяду на пол, если не могу сидеть на троне под королевским балдахином.
Это моя маленькая победа: они бросились мне повиноваться, и по дороге из Эдинбурга тронулись повозки с моими платьями, моим бюро, бельем, серебром и мебелью; но, боюсь, я лишилась драгоценностей. Лучшие из них, в том числе мои бесценные черные жемчуга, исчезли из ларцов. Это лучший жемчуг в Европе, три нитки безупречно подобранных черных жемчужин, и все знают, что они принадлежат мне. Кто может быть настолько порочен, чтобы нажиться на моей беде? Кто посмеет надеть жемчуга королевы, похищенные из разоренной сокровищницы? Кто падет так низко, что возжелает их, зная, что их у меня украли, пока я боролась за свою жизнь?
Мой сводный брат, должно быть, вломился в мою сокровищницу и украл их. Мой лживый брат, клявшийся мне в верности, предал меня; мой супруг Ботвелл, клявшийся, что одержит победу, разбит. Мой сын Иаков, возлюбленный мой сын, мой малыш, мой единственный наследник, которого я поклялась защищать, в руках моих врагов. Все мы прокляты, все мы предатели, всех нас предали. И я в одном могучем прыжке на свободу – каким-то образом снова попалась.
Я думала, что моя кузина Елизавета сразу поймет, что, если мой народ восстал против меня в Шотландии, ей в Англии тоже грозит опасность. Есть ли разница? Rien du tout! В обеих странах мы правим беспокойным народом, охваченным религиозными разногласиями, говорящим на одном языке, страстно мечтающим о надежном короле, но не нашедшим никого, кто мог бы сесть на трон, кроме королевы. Я думала, она поймет, что мы, королевы, должны держаться вместе, что если подданные свергли меня и объявили шлюхой, что помешает им подняться против нее? Но она такая тугодумка, Господи! Такая тугодумка! Нерасторопная, как олух, а я не терплю лени и глупости. Я требую, чтобы меня безопасно переправили во Францию, – ведь моя французская родня тут же восстановит меня на шотландском троне, – а она болтает чушь и мнется, она затевает расследование, посылает за законниками, и советниками, и судьями, и все они заседают в Вестминстерском дворце.
Что они судят, во имя Господне? Что расследуют? Что тут знать? Exactement! Нечего! Они говорят, что мой муж, глупец Дарнли, убил Давида Риччо, я поклялась отомстить и убедила своего следующего любовника, графа Ботвелла, взорвать кровать Дарнли порохом, а потом удушить его, когда тот нагишом бежал через сад.