– Это спорный вопрос. Скажите, не могли бы вы плыть немного медленнее или сделать ход более плавным?
– Нет. Плыть на максимальной скорости столько времени плохо для мотора, но я не хочу, чтобы темнота застала нас в пути. Тогда я не смогу найти дорогу домой.
Блэйр пристально вглядывалась в темную береговую линию.
– А где огни? – вдруг спросила она.
– Я не включал свет. Не думал, что буду отсутствовать так долго.
– Нет, я спрашиваю, где огни? Дома, здания, уличные фонари – вот я о чем.
– А их нет.
– Почему?
– Потому что там нет людей.
– Как это «там нет людей»? Куда вы меня везете?
– На остров – прямо, а потом направо. Я там живу.
– Совсем один?
Дрейк кивнул:
– Только я и чайки.
Блейр отпрянула от него.
– Я не хочу ехать на ваш остров!
– У вас нет другого выбора.
Сложив руки на коленях, Блэйр царственно подняла голову.
– Я предполагала, что вы отвезете меня в ближайший полицейский участок.
– Извините. Не могу.
– И все же постарайтесь! Иначе…
– Ой, а что будет? Вы броситесь за борт? Будьте моей гостьей… И пока вы здесь, возьмите вот это. – Он бросил ей спасательный круг, опутанный фатой.
Она воззрилась на Дрейка и, выдержав паузу, произнесла:
– Вы такой же, как Арманд. Все мужчины одинаковы.
Дрейк уже начал симпатизировать неизвестному Арманду.
– И так вы меня благодарите? Вы когда-нибудь слышали о том, что жизнь спасенного при-надлежит спасшему ее?
– Ах, вот вы о чем. На острове стало немного одиноко, да, Дрейк? А уж кого лучше можно принудить стать рабой любви, как не женщину, оставленную умирать? – Она смерила его пре-зрительным взглядом. – Вы извращенец.
– Раба любви? Вы?
Эта идея показалась Дрейку настолько нелепой, что рассмешила его. Он хохотал до тех пор, пока не устал, к тому же ему нужно было изменить курс катера.
Блэйр хранила холодное молчание и держалась с таким королевским достоинством, что ему опять понадобилось сесть, чтобы не упасть от смеха за борт.
– Вы выразили ваши намерения с оскорбительной ясностью, – сказала она под его стихаю-щие смешки.
– Я вижу, вы не обременяете себя тем, что некоторые люди считают невозвратным долгом по отношению к людям, спасшим им жизнь. Однако кое-кто все же старается по возможности отблагодарить, а не диктовать свои условия.
Ее глаза сузились.
– Мне нужно было держать рот на замке по поводу того, что бриллиант фальшивый, и про-сто отдать его вам в качестве вознаграждения.
– И вы бы это сделали? Вы бы отдали человеку, спасшему вам жизнь, бесполезный кусок стекла?
– Я не была уверена в том, что он бесполезный, а для вас, похоже, важно материальное вознаграждение.
– Кто вам сказал такую чушь?
– Вы пытались помешать мне бросить кольцо за борт.
– Потому что я наивно полагал, что настоящий бриллиант такого размера поможет вам хоть на первое время обеспечить себя одеждой.
Она оглядела себя и скорчила гримасу.
– Вы также спрашивали, не наследница ли я. Я сказала вам, что нет, но вы мне не повери-ли.
Дрейк открыл рот, потом закрыл и сосредоточился на береговой линии. Очевидно, мозги этой дамочки основательно подпортила морская вода. Так что ей позволительно плохо сообра-жать.
– Я говорю вам, что у меня нет ни наследства, ни денег.
– Поздравляю.
– И у вас нет никакого резона похищать меня. Пожалуйста, отвезите меня в полицию, и я обещаю ни словом не упоминать о вашей минутной слабости.
Недолговременная веселость Дрейка уже давно улетучилась.
– Поверьте, мне доставило бы огромное удовольствие сбагрить вас с рук, но я не могу.