ГЛАВА 4
Цветы и Город Сгоревших Сцеплений
Ч. Томас Флад (для друзей Томми) только подбирался к красной черте в своем эротическом сне, когда его разбудили суета и щебет пятерки Вонов. Гейши в подвязках бросились врассыпную по стране грез неудовлетворенные, а он остался пялиться на щели в койке над головой.
Комната была немногим просторнее чулана. Койки располагались стопками по три по обеим сторонам узкого прохода, в котором пятерка Вонов теперь состязалась за пространство для надевания штанов на скорость. Вон-Два нагнулся над койкой Томми, смущенно осклабился и произнес что-то по-кантонски.
— Не проблема, — ответил Томми. Перекатился на бок, постаравшись не задеть утренней эрекцией стенку, и укрылся одеялом с головой.
И подумал: «Чудесная штука — уединенность. Как любовь, уединенность сильнее всего явлена в своем отсутствии. Надо бы написать об этом рассказ — и не забыть про кучу гейш в подвязках и красных туфельках. „Чайная хижина, полная шлюх узкооких“, автор — Ч. Томас Флад. Сегодня и напишу, только сперва арендую себе почтовый ящик и поищу работу. А может, останусь тут и выясню, кто цветы оставляет…»
Уже четыре дня подряд Томми находил у себя на койке свежие цветы, и это уже начало его беспокоить. Не столько сами цветы — гладиолусы, красные розы и два смешанных букета, перевязанные широкими розовыми лентами. Цветы ему как бы нравились — по-мужски и никоим образом не по-девчачьи, конечно. Не беспокоило его и то, что у него не было для них вазы, а для вазы — стола. Он просто сбегал в коммунальную ванную в конце коридора, снял крышку с бачка за унитазом и сунул их туда. Цветовая добавка приятно контрастировала с ванной мерзостью, пока цветы не съели крысы. Но и это его не беспокоило. Переживал он из-за того, что в Городе он жил меньше недели и никого тут не знал. Кто же шлет ему цветы?
Пятерка Вонов испустила залп «бай-баев» и вымелась из комнаты. Вон-Пять закрыл за собой дверь.
Томми подумал: «Надо поговорить с Воном-Один насчет удобств».
Вон-Один не входил в пятерку Вонов, с которыми Томми делил жилье. Вон-Один был хозяином: старше, опытнее и умудреннее Вонов со Второго по Шестой. Вон-Один говорил по-английски, носил ветхий костюм, тридцать лет как вышедший из моды, а с собой всегда таскал трость с латунной головой дракона. Томми повстречал его на Коламбус-авеню сразу после полуночи — над горящим трупом Росинанта, своего седана «Вольво» 1974 года.
— Я его убил, — сказал Томми, глядя, как из-под капота валят клубы черного дыма.
— Очень жалко, — сочувственно произнес Вон-Один, намереваясь продолжать путь.
— Прошу прощения, — окликнул его Томми в спину. Он только что приехал из Индианы, а в больших городах раньше не бывал, поэтому не понял, что Вон-Один уже исчерпал принятый в столицах мира лимит взаимодействия с незнакомыми людьми.
Вон обернулся и оперся на трость с головой дракона.
— Прошу прощения, — повторил Томми, — но я в городе новичок. Вы не подскажете, где мне тут можно остановиться?
Вон воздел бровь.
— Деньги есть?
— Немножко.
Вон посмотрел на Томми рядом с его догорающим автомобилем: в руках чемодан и пишущая машинка в футляре. Оглядел открытую и доверчивую его улыбку, худое лицо, копну темных волос, и в мозгу его двадцатым кеглем всплыло английское слово «жертва» — из публикации на третьей полосе «Кроникл»: «В Вырезке найдена жертва, до смерти забитая пишущей машинкой». Вон тяжко вздохнул. Он любил читать «Кроникл» каждый день, и ему не хотелось пропускать третью полосу, пока не минет трагедия.
— Пойдешь со мной, — сказал он.