Пробило восемь склянок, и, следовательно, настало время сменить вахту, и ее сменили, во всяком случае, рулевого и впередсмотрящего; однако для неподвластных сну старцев мало что изменилось, во всяком случае, на палубе: те, кто прежде курил, теперь курили и работали, те же, кто до этого курил и работал, сейчас только курили. И все это происходило в полном согласии, в то время как старый «Шамракен» плыл, подобно розовой тени, в сияющем тумане, и лишь большие, молчаливые, ленивые волны, ударявшие в него из окружающей красноты, казалось, сознавали, что это не только тень.
Тут Зеф крикнул Наззи, чтобы он принес им чай из камбуза, и вскоре подвахтенные уже ужинали. Они ели, сидя на крышке люка либо рангоутном дереве, кто где устроился; и при этом они беседовали со своими товарищами, палубными вахтенными, о светящемся тумане, в который они погрузились. Из их разговора было видно, что это необычное явление произвело на них впечатление, огромное, и, казалось, пробудило в них суеверие. Зеф и впрямь не преминул заметить, что они столкнулись с чем-то неземным.
У него, по его словам, появилось чувство, будто Мария находится где-то рядом с ним.
— Хочешь сказать, что мы подобрались близко к небесам? — спросил Неемия, который шпиговал мат для защитной обмотки.
— Не знаю, — ответил Зеф, — но, — тут он показал на затянутое тучами небо, — тебя охватывает восторг, ведь это просто чудо, и я полагаю, если это небеса, некоторые из нас предпочтут их земле. Думаю, я обрадуюсь при виде Марии.
Неемия медленно покачал головой в знак согласия, и седые старцы закивали вслед за ним.
— Полагаю, мать моей дочери там, — подумав, произнес он. — Интересно, свела ли она там с Марией знакомство.
— Мария умела заводить друзей, — задумчиво пробормотал Зеф, — и женщины с ней дружили. Видимо, у нее был дар.
— А вот у меня никогда не было жены, — заметил тут Джоб ни к селу ни к городу. Этим обстоятельством он гордился и часто бахвалился.
— Тут нечем хвастать, парень, — воскликнул один из седовласых старцев, который до сих пор молчал. — Тебя некому будет встречать на небесах.
— Это уж верно, некому, Джок, — подтвердил Неемия и сурово посмотрел на Джоба, который под его взглядом притих.
Тут появился, ибо уже пробило три склянки, Джош и велел им отложить свою работу.
Пришло время второй полувахты, и Неемия вместе с другими старцами пил чай на главном люке. Когда с ним было покончено, они, словно сговорившись, пересели на кофельпланку под фальшбортом брамстеньги; облокотившись на леер, они принялись созерцать загадочный туман, обволакивавший их. Время от времени кто-то из них вынимал изо рта трубку и оглашал медленно созревшую в его голове мысль.
Пробило восемь склянок, но никто не двинулся с места, только сменились рулевой и впередсмотрящий.
Вот уже и девять склянок, и ночная мгла спустилась на океан, но для окутанных туманом моряков изменилось лишь одно: розовый цвет перешел в насыщенный красный, казалось, излучавший собственный свет. Небосвод над ними молчаливо полыхал кровавым пламенем. «Столп облачный днем, столп огненный ночью», — тихо произнес Зеф, когда к нему подсел Неемия.
— Кажется, это из Библии, — проговорил Неемия.
— Не знаю, — ответил Зеф, — но эти самые слова я слышал от преподобного Майлза, сказавшего их, когда у нас горел тимберс. Днем валил по большей части дым, а к ночи разгорелся дьявольский огонь.
В четыре часа сменились рулевой и впередсмотрящий, а чуть позже на главную палубу спустились Джош и шкипер Эб.
— Очень странно, — произнес шкипер Эб с показным равнодушием.