– Ну, у нас тоже хлебопашествуют крестьяне: и сено косят, и скот разводят, да только таких вот бесхозных угодий вряд ли найдёшь, – ревностно возразил Фёдор. – Когда теперь попаду туда? – горестно вздохнул он.
– А ты здесь обживайся: женишься, избу поможем поставить, земли хороший надел получишь; охота, рыбалка – чем тебе не жизнь?! – подзадорил его Степан.
Фёдор криво усмехнулся на его слова, так ничего и не ответив.
Солнце жарило всё сильнее, поднимаясь выше и выше над горизонтом; кругом стояла тишина, и только где-то высоко в небе слышалась звонкая песня жаворонка, да Емзынак, привыкший к кочевой жизни, тихо мурлыкал себе под нос какую-то монотонную алтайскую мелодию.
Справа голубой лентой блеснула Катунь, притягивая к себе прохладой воды.
– Может, берегом реки пойдём? – обратился к Кузьме Ефим Назаров.
– Да, оно повеселей будет – по бережку-то. Давай, мужики, правее! – скомандовал Кузьма.
Проехав лугом и пробравшись через заросли облепихи, казаки подъехали к берегу Катуни. Кони сходу, не останавливаясь, забрели по колено в реку и стали с жадностью пить холодную воду. Путники соскочили с лошадей, умылись, вдоволь напились холодной водички и, взбодрившись речной прохладой, продолжили дальнейший путь.
– Ну вот, ещё вёрст пятнадцать, а там, за Федуловкой – заимка Семёна Казанцева, – кивнул на юг Ефим Назаров.
– А кто это? – поинтересовался Фёдор.
– Сын одного из наших, посадских, Ивана Казанцева. Лет этак двадцать назад – я только службу начинал – испросил Иван тогдашнего коменданта Гаррига дозволить ему рыбу ловить да охотничать за рекой Федуловкой. Сростками то место обозвал он.
– А почему Сростками?
– Да, наверное потому, что срослось всё в одном месте: и река полна рыбы, и пашня добрая, и пастбища сочные – что ещё крестьянину нужно… Не побоялся: в аккурат тогда у джунгар с маньчжурами война начиналась. Поставил заимку да потихоньку, акромя рыбалки и охоты, стал хлебопашничать, сено косить, а теперь, вот, сын его. Мы, когда ходили ясак собирать, иногда к нему наведывались.
За разговорами они не заметили, как местность из равнинной стала подниматься небольшими холмами. Лошади, замедляя бег, на ходу хватали вместе с травой ароматную полевую клубнику, красным ковром покрывающую зелёные склоны.
Перейдя через Федуловку, казаки заметили заимку, спрятавшуюся в тени деревьев, неподалёку от Катуни. Спешившись около ладно срубленной избы, путники привязали лошадей, взошли на высокое крыльцо и постучали в двери. Навстречу им вышла полненькая, круглолицая молодая женщина.
– Никак казаки с Бийской крепости к нам заглянули? Ну, добро пожаловать! Проходьте в избу! – улыбаясь, приветствовала она гостей. – Ефим Афанасьевич, давненько вы у нас не были! Куды это вы такою толпою собралися?!
– Здравствуй, здравствуй, Анисья. А ты всё такая же весёлая, говорливая! Семён-то где? Поди, на покосе? – пропустил мимо ушей её вопрос Ефим.
– Да нет, сено мы уже три дня как покосили – рыбу ловит. Вы пока располагайтесь, а я сбегаю, кликну его – он здесь недалече перемёты проверяет.
– Ну что, мужики? – вопросительно окинул взглядом казаков Кузьма. – Пока хозяйка бегает, коней надо бы отвести травку пощипать, а то намаялись в жару, да водицы им принести. Кто у нас помоложе будет?
Фёдор со Степаном соскочили как по команде и, не говоря ни слова, вышли исполнять возложенные на них обязанности. Не успели гости толком осмотреться, как на пороге появилась раскрасневшаяся Анисья.
– Семён сейчас будет, с рыбой маленько замешкался, – запыхавшись, доложила она. – А куды это хлопцы направилися? Такая жара поднялася! Отдыхали бы в избе!
– Да они только лошадей напоить и привязать их, где травки поболе, – ответил Ефим.
– Дядь Ефим, а всё ж – кто это такие? – шёпотом спросила Анисья, глазами указывая на алтайцев.
– Ну кто-кто… Один – из наших, посадских, а другой в гостях был. Теперь вот – мы к нему!
– А-а! – многозначительно протянула Анисья.
– А Иван-то здесь, с вами? – поинтересовался Ефим.
– А куды ж ему?! Тятенька скотину пасёт вёрст пять отсюдова…
В сенях послышался топот.
– О-ой! Какие гости к нам пожаловали! Дядя Ефим, давненько вас не видел! Здравствуйте, здравствуйте всем! Добро пожаловать! Милости просим! – раскинув руки, с добродушной улыбкой приветствовал гостей подошедший Семён. Он поставил под лавку ведро с рыбой, обнялся с Ефимом и поприветствовал каждого из присутствующих.
– Надолго ли к нам?
– Да вот, немного передохнём и дальше ехать надо – путь неблизкий, – ответил Кузьма.
– Тятенька вот только про вас вспоминал. Подождите немного, я сейчас за ним съезжу, здесь недалёко. А Анисья пока уху из налима сварит – она по этой части большая мастерица! Хорошего налима сегодня поймал. Мелочь было выбросить хотел, да как узнал, что вы здесь, – ёршиков на уху оставил. Пока Анисья покушать приготовит, мы уже назад будем.
Ефим вопросительно посмотрел на Кузьму – он командир, ему решать, как долго им задержаться здесь.
– Анисья, может, чего помочь надо? Дров поколоть, воды принести – так мы мигом, а то – что мы будем без дела сидеть, пока Семён ездит… – спросил Кузьма, давая тем самым понять, что согласен.
– Ой! Ничего не надо, дрова уже наколоты, а пока костёр разгорается, я воды с реки принесу…
– Пойдёмте-ка и мы на двор, чего в избе прохлаждаться? – посидев немного и не зная, куда себя деть, предложил Кузьма товарищам.
…На дворе Анисья уже заканчивала чистить рыбу, большой котелок висел над разгоревшимся костром, здесь же рядом висел медный чайник.
– Вон, ребята подсобили: воды принесли, костер развели, – кивнула на сидевших под раскидистой берёзой Степана и Фёдора Анисья.
– Ну, дык казак завсегда подмогнуть готов, – лукаво улыбнувшись, ответил Илья.
Расположившись рядом с товарищами под берёзой, казаки завели разговор о своём задании: о загадочных воинственных маньчжурах, далёком таинственном Китае, в сторону которого им предстояло проделать нелёгкий и долгий путь. Кузьма, пожёвывая сорванную травинку, стал наблюдать за Анисьей.
– Огонь-девка! Хорошая жена Семёну досталась, всё в руках горит, не успела выйти, а уже уху изладила, чай поставила, – похвалил он.
Анисья отошла от костра и, нагнувшись, стала собирать какие-то травки.
– А что ты там собираешь? Если нужно помочь – мы мигом, – поинтересовался Ефим.
– Да заправку к ухе и для чая травки.
Анисья подошла к костру, шумовкой выловила из кастрюли ёршиков и забросила крупные куски налима:
– Вот сейчас немного покипит – и готово.
Сняв с огня закипевший чайник, она положила в кипяток часть травок, остальные – добавила к рыбе, после чего вытащила из костра прогоревшее берёзовое полено и сунула его в котелок с ухой.
– Да-а, мудрёно ты готовишь, – покачал головой Ефим. – И где это ты научилась?
– Я с сызмальства кашеварю: мама в поле, а я, самая старшая, готовлю да за малыми приглядываю. А как управлюсь, так детей с собой – и к маменьке, помогать, так что жизнь всему научила.
– А вон и Семён с тятенькой! – радостно воскликнув, указала она пальцем на спускавшихся с холма всадников и бегущих впереди коров и овечек.
Подъехав к поляне, Иван по-молодецки спрыгнул с лошади и, не скрывая радости, подбежал к Ефиму.
– Рад, рад, что такие гости к нам пожаловали, – обнял он его как старого друга.
– Давайте, ребятки, проходите в избу, там прохладней, чего на жаре сидеть? Сейчас Анисьюшка нас ухой попотчует да ещё, дочка, принеси-ка с погреба кваску холодненького, в такую жару в самый раз будет, – засуетился Иван.
Гости расселись за грубо сколоченный стол, ожидая, пока вернётся Анисья.
– А вот и квасок! – поставила она на стол четверть холодного кваса, разлила всем уху и достала с полки большую глиняную чашку с нарезанным толстыми кусками чёрным хлебом.
– До чего вкусна! А я сразу-то и не понял, к чему это Анисья берёзовой головёшкой в котелке помешала, а оно – вон какая вкуснятина получилась! – похвалил Степан, с аппетитом уплетая ароматную уху.