Посвящается примадонне Энфилда, артистке Королевского балета, помощнику режиссера Комптона и моей сестренке – Хилари Макдэнн
Глава первая
Когда ранним утром Таш Френч вышла из ванной комнаты, ей прямо на голову шлепнулась сосулька.
– Красота! Ну просто замечательно.
Таш выскользнула из холодной ванной и поспешила нырнуть обратно в постель под теплое одеяло, где, разметавшись, сладко спал Найл. Краем глаза она заметила большого белого индюка, таращившегося на нее сквозь дверцу для кошек: окна на первом этаже покрылись инеем, так что ему пришлось втиснуть свою толстую пернатую тушку в покосившуюся кошачью дверцу, чтобы заглянуть в дом.
– Видать, откормили к Рождеству, – пробормотала Таш себе под нос, плотнее прижимаясь озябшим телом к теплому Найлу и целуя его в загорелый нос. Длинные загнутые ресницы спящего задрожали, и он что-то тихо проворчал.
Сегодня Рождество. Таш до конца поняла это спустя час, перестав беспорядочно грезить об омеле, брюссельской капусте и последнем праздничном хите Клиффа Ричарда.
– Найл! – Таш подскочила на постели так резко, что голова пошла кругом, и она снова рухнула на подушку, потирая задергавшуюся бровь.
– М-м-м?
– Ты помнишь, что сегодня за день?
– Сегодня, дорогая… – Он прижался к ней небритой щекой и, не открывая сонных глаз, поцеловал в губы, – просто сегодня.
– А это «сегодня» не имеет ли связи с некоторой знаменательной церковной датой?
– Какой? Может, намекнешь?.. – Он снова проваливался в сон, прижимаясь колючим подбородком к нежному изгибу над плечом Таш.
– Если я скажу, что вчера был Сочельник, ты поймешь намек? – Таш откатилась на противоположный конец кровати.
– Ага! – Найл спрятал голову под подушку. В комнате было холодно, и он покрылся гусиной кожей.
– И моя мать, отчим и Мэтти с его неуправляемой семейкой сегодня приедут к ланчу.
– Ну и чудесно, – раздалось из-под подушки. – А кстати, который час?
– Десять утра. – Таш покосилась на прикроватную тумбочку, где между двумя грязными кружками стояли часы.
– Превосходно. – Найл откинул подушку и потерся колючей щекой об ее плечо. – У нас осталось еще немного времени, чтобы побыть наедине.
– Найл, я заледенела.
– В таком случае, – он принялся целовать ее грудь, опускаясь все ниже и ниже, – позволь мне объяснить тебе, что именно у ирландцев называется центральным отоплением.
После очень приятного, медленного и ласкового разъяснения Найл прижался губами к влажному животу Таш, а она потянулась за часами.
– Между прочим, снаружи сидит какой-то уродливый белый индюк, – сказала девушка и вздрогнула, посмотрев на часы.
– Кстати!.. Мы же выиграли его вчера на вечеринке в «Оливковой ветви», разве ты не помнишь?
– У меня провал памяти с того момента, как Марко Анджело в кухонном полотенце вместо юбки и в войлочной шляпе Джека Фортескью начал распевать «Девушку из Ипанемы».
– Ха, – Найл снова опустился на подушку. – Классная вечеринка была, что ни говори.
– Рада, что тебе она пришлась по душе. – Таш снова вздрогнула, вспомнив, как они возвращались обратно в сопровождении местного бармена. Тот уговаривал всех принять участие в полуночной мессе, и вдруг появился Найл с белым индюком на руках. Это было похоже на галлюцинацию!
– И что теперь делать с призом? – спросила она слабым голосом.