Появление и развитие в российском государстве терминов, обозначающих разведывательную и контрразведывательную деятельности, имеют свою историю. Разведка в войске (дружине князя) организационно не была отделена от чисто военного дела. Разведку проводили по поручению военачальника «прелагатаи», «соглядатаи» и «просоки» (отдельные воины или воинские отряды, следившие в период боевых действий за передвижением и расположением противника)[13]. Сама деятельность по выявлению шпионов, то, что в современной терминологии именуется контрразведкой, обозначалась как выявление чужих соглядатаев, лазутчиков. При Петре I с начала XVIII в. эта деятельность начинает именоваться как «уведать» (выявить) шпика (шпига) или шпиона. Официальное употребление слова «шпион» в правовых источниках России впервые упоминается в Артикулах воинских Петра I. «Арт. 129. Если кто уведает, что един или многие нечто вредительное учинить намерены, или имеет ведомость о шпионах или иных подозрительных людях, в обозе или гарнизонах обретающихся, и о том в удобное время не объявит, тот имеет, по состоянию дела, на теле или животом наказан быть[14]. На рубеже XIX–XX вв. деятельность по линии разведки называлась как «разведывательная деятельность», а для обозначения деятельности по линии контрразведки употреблялся термин «разведочная деятельность», и первый специальный государственный орган российской контрразведки, созданный в 1903 г., получил название «Разведочное отделение». Как свидетельствуют архивные материалы фондов РГВИА (ЦГВИА СССР), в России термин «контрразведка» (лат. Contra, т. е. против, + разведка) в официальной переписке появляется в документах, датированных 1905–1906 гг.
Разведка и контрразведка как общественно-политические институты являются составными элементами безопасности любых социумов. Если исходить из теории известного американского психолога и основателя гуманистической психологии А. Х. Маслоу, разработавшего учение о пяти группах потребностей человека, то можно заключить, что «безопасность», «пища» и «жилище» во все времена являются основными потребностями Гомо Сапиенса (лат. Homo sapiens – человек разумный)[15].
Определенные шаги по организационному оформлению внешней разведки и контрразведки в интересах армии и флота начинают предприниматься только Петром I в условиях длительной Северной войны. Впервые в русской армии осуществление функций разведки и контрразведки начинает возлагаться на конкретно определенное структурное подразделение. Это была квартирмейстерская служба в действующей армии. В воинских частях и соединениях учреждались соответствующие должности: квартирмейстеров, обер-квартирмейстеров и генерал-квартирмейстеров. На эту службу, наряду с ее главными задачами по расквартированию личного состава в местах нахождения войск, возлагалась дополнительная обязанность по выявлению «шпиков» в расположении войск и предварительному разведыванию местности, где предполагалось ведение боевых действий. Для выполнения этих задач предписывалось использовать наряду с чисто военными мерами и негласных помощников (агентуру. – Л.Я.)[16]. Юридическое закрепление квартирмейстерская служба нашла в Воинском уставе Петра I.
Петр I
Следующий важный шаг в организации внешней разведки и контрразведки в России был предпринят в начале XIX столетия в связи с угрозами, исходившими от наполеоновской Франции. 27 января 1812 г. была введена новая организация военного министерства, в соответствии с которой в министерстве наряду с другими подразделениями учреждались Военно-ученый комитет (ВУК) и Особенная канцелярия при военном министре (бывшая Экспедиция секретных дел при Военном министерстве)[17]. На эти подразделения Военного министерства возлагались обязанности по организации ведения разведки и контрразведки.
27 сентября 1863 г. в результате проведенных военным министром России Д. А. Милютиным преобразований военно-управленческой системы Российской империи было создано Главное управление Генерального штаба (ГУГШ). «Положение и штаты Главного управления Генерального штаба» были высочайше утверждены Александром II. С этого момента, с 27 сентября (9 октября) 1863 г., в России стали существовать «на постоянной основе специальные центральные органы военной разведки»: «3-е (Военно-ученое) и 2-е (Азиатское) отделения ГУГШ»[18].
В середине XIX в. в мировом сообществе появляется институт «военных агентов», в образовании которого принимала участие и Россия. В соответствии с этим институтом Россия получила возможность посылать своих офицеров Генерального штаба во многие иностранные государства в качестве военных атташе. Они официально и гласно представляли Россию и ее военное ведомство в стране аккредитации. А неофициально занимались сбором открытой и закрытой информации разведывательного и контрразведывательного характера в интересах безопасности своего государства.
В военно-морском флоте до 1885 г. руководство зарубежной разведкой возлагалось на Канцелярию Морского министерства, хотя сама по себе она не являлась «центральным разведывательным органом». Главный начальник флота и морского ведомства Российской империи – «генерал-адмирал» осуществлял от имени царя через Канцелярию управление зарубежными силами и средствами военно-морской разведки. В 1885 г. при реформе военно-морского управления был воссоздан Главный морской штаб (ГМШ), в структуре которого предусматривался Военно-морской отдел, ставший «первым центральным органом военно-морской разведки России»[19].
В декабре 1900 г. функции Канцелярии ВУК были переданы от военного министерства в генерал-квартирмейстерскую часть Главного штаба, которой подчинялись вновь созданные Оперативное и Статистическое отделения. Последнее, в частности, стало осуществлять и руководство заграничной разведкой.
Первый специальный орган контрразведки в России
На рубеже нового и новейшего времени (в конце XIX – начале XX столетий) в большинстве европейских государств функции контрразведки начинают приобретать новое качество. Основной причиной тому стал всеобщий мировой и, в частности, европейский кризис, который привел в конечном итоге к Первой мировой войне.
Функция контрразведки начинает меняться с точки зрения временных, пространственных и иных аспектов и в конечном итоге становится самостоятельным видом государственной деятельности. А самостоятельный вид государственной деятельности на практике всегда облекается в форму соответствующего государственного органа. Любому государственному органу присущи определенные признаки, которые отличают его от других государственных структур. И только с появлением органа, отвечающего таким признакам, можно говорить об официальном зарождении того или иного самостоятельного вида государственной деятельности и о рождении соответствующего государственного органа. Методология определения признаков государственного органа является предметом исследования юридической науки – теории государства и права. Профессора Н. И. Матузов и А. В. Малько выделяют следующие основные признаки государственного органа: является самостоятельным элементом механизма государства; образован и действует на основе правового акта; выполняет свойственные только ему задачи и функции; наделен в этой связи властными полномочиями; состоит из государственных служащих и соответствующих подразделений; имеет материальную базу и финансовые средства[20]. Впервые в России орган, который отвечал указанным выше признакам и на который возлагалась исключительно функция контрразведки, появился в 1903 г. Для этого были объективные военно-политические причины.