— Это мой мир, Эдриен де Симон, — произнес он нараспев, и Эдриен посетило предчувствие, что то, что он сейчас произнесет, она запомнит на долгое время. Он слегка погладил дрожащее бедро Бесс. — Мои законы. Мои люди. Мое желание — жить кому-то или умереть. Тебе или ей. Мне немного надо от тебя. Если ты не сделаешь этого — она умрет. Затем другая, и за ней еще одна. Я доберусь до самой глубины этого глупого сострадания, которое ты используешь для защиты. И это делает тебя уязвимой, легко используемой. Но все женщины таковы. Они слабы.
Эдриен молча сидела на корточках, ее затрудненное дыхание сопровождалось утомленными рыданиями Бесс.
— Тихо, девушка! — Он ударил служанку по лицу, и она еще плотнее свернулась клубочком, всхлипывая в ладони, чтобы заглушить звук.
«Однажды я убью его голыми руками», — про себя поклялась Эдриен.
— Я не знаю, как ты попала сюда или кто ты, и если честно, мне все равно. У меня есть одна проблема, и ты поможешь ее разрешить. Если когда-нибудь ты забудешь то, что я расскажу тебе, если ты когда-нибудь ошибешься, я убью тебя, но перед этим я уничтожу все, что тебе дорого.
— Где я? — Невыразительно спросила она, неохотно озвучивая один из тех вопросов, которые ее мучили. Эдриен боялась, что, начав задавать вопросы, она обнаружит что это вовсе не сон.
— Мне все равно, если ты сумасшедшая, — благодарно захихикал он. — В действительности, я скорее приветствую то, что у тебя не все дома. Бог свидетель, то же было и с моей Джанет. Это не больше и не меньше, чем он заслуживает.
— Где я? — Настойчиво повторила она.
— Джанет тоже имела трудности с запоминанием этого.
— Так где же я?
Комин изучающее посмотрел на нее, затем пожал плечами:
— Крепость Комин — моя крепость.
Биение сердца в ее груди остановилось. Это было невозможно. Она в самом дела сошла с ума? Эдриен собрала волю в кулак, чтобы задать следующий вопрос — очевидный вопрос, ужасающий вопрос, которого она тщательно избегала со своего пробуждения. Она поняла, что иногда безопаснее не задавать много вопросов — ответы могут оказаться слишком расстраивающими.
Она могла повредить свою хрупкую связь с разумом, получив ответ на этот вопрос; Эдриен подозревала, что то где она находится, было не единственной ее проблемой. Глубоко вдохнув, она осторожно спросила:
— Какой сейчас год?
Комин грубо расхохотался.
— А ты на самом деле немножко сумасшедшая, не так ли, девушка?
Эдриен молча пристально смотрела на него.
Он снова пожал плечами.
— Сейчас тысяча пятьсот тринадцатый год.
— Ох, — еле выговорила Эдриен. Боже мой, боже мой, прокричала она внутри своего покачнувшегося разума. Затем сделала медленный, глубокий вдох и приказала себе начать эту тайну с начала, возможно, ее можно разгадать.
— А кто, собственно, вы?
— Для всех намерений и целей, я — твой отец, девушка. Это первая из многих вещей, которую ты всегда должна помнить.
Сдавленное рыдание временно отвлекло Эдриен от своих проблем. Бедная избитая Бесс. Эдриен не могла спокойно смотреть на страдающего человека, если могла чем-то помочь ему. Этот человек что-то хотел от нее, может быть, она сумеет выторговать что-нибудь взамен.
— Отпустите Бесс, — сказала она.
— Ты обещаешь быть мне верной в этом случае?
«У него змеиные глаза», — подумала Эдриен. — «Как у питона в зоопарке Сиэтла».
— Отпустите ее из замка. Дайте ей свободу, — уточнила она.
— Нет, миледи! — Выкрикнула Бесс, и животное по-дружески захихикало.