Закрыв двери в магазин, девушка подпихнула под ручки кусок доски. Постояла немного, вглядываясь в сумрак, потом натянула шарф на лицо и поспешила домой. Предстояло пережить очередную морозную ночь, и лучше было поскорей добраться до тёплого места.
8. Выбор
Сначала закричала женщина. Голос пробился сквозь закрытые ставни, и по спине у Нади скользнул холодок – столько в нём было отчаяния и ужаса. Потом воздух разорвал мужской крик: «Эй, твою ж мать! Давай-давай! Ну, чего ты возишься?» Люди старались оторваться от мертвяков, но по какой-то причине всё ещё оставались на улице вместо того, чтобы поскорее укрыться в подъезде.
Наде казалось, все знали, что мёртвые не способны подниматься по лестницам. Исключение составляли лишь недавно заражённые, «свежачки». Остальные трупы в мороз быстро теряли гибкость в суставах и становились менее подвижными. Часто это спасало жизнь – нужно было лишь забраться куда-то повыше или забежать в подъезд.
Голоса снаружи затихли. Девушка осторожно приоткрыла фрамугу окна, помня, что она всегда поскрипывает, и принюхалась. Иногда удавалось довольно сносно определять, откуда идут мертвяки, успели они кого-то подрать или только искали жертву. Теперь Надя знала, что запах зависел от погоды. В дождь он становился более приглушённым, словно размытым; а иногда, смешиваясь с сыростью земли, листвы или деревянных построек, почти растворялся (и это были хорошие дни). В городе теперь всегда пахло тошнотворно: канализацией, гниющими продуктами, мёртвыми телами… Но с приходом морозов и началом снегопадов дышать стало значительно легче. Мертвяки, как и весь окружающий мир, начинали замерзать. Сначала становились медлительнее, переставали разлагаться, а потом превращались в жутковатые ледяные глыбы. Надя верила, что с приходом тепла эти чудовища развалятся, и в город вернётся былое спокойствие. Оставалось дожить до весны, чтобы узнать, так ли это.
В бордовом свете падающего за горизонт солнца было хорошо видно мертвяков. Несмотря на морозный вечер, они были в меру активны, даже издавали звуки, а значит, не так давно вышли из какого-то тёплого места. Их было не особо много для двух взрослых людей, – при желании с ними без труда можно было справиться. Но Наде показалось, что люди испугались не их. Что-то другое спровоцировало их бегство.
Девушка достала из бокового кармана рюкзака «театральный» бинокль неуместного для нынешнего мира золотистого цвета и прильнула к окулярам. Небольшой вес позволял быстро оценивать обстановку и избегать опасности. Добротный полевой бинокль, доставшийся от отца, был украден, но Надя не особенно расстраивалась: изучение оплывших мёртвых лиц не входило в планы. В определённом смысле потеря обрадовала, ведь она продолжила бы хранить его как память.
Сейчас бинокль подсказал, что слух не подвёл – мертвяки гнали грузного мужчину с ребёнком на руках и молодую женщину. Мороз не давал мёртвым догнать беглецов, только те, казалось, не понимали этого, и в движениях была заметна паника.
Надя увидела, как женщина упала, поскользнувшись. Спутник помог ей подняться, а потом потащил за собой, продолжая удерживать ребёнка другой рукой. Женщина снова споткнулась и упала на колени, зарыдала. Казалось, у неё не было сил двигаться дальше. Мужчина отпустил руку, начал кричать. Она отмахнулась, проползла на коленях пару метров и только потом встала.
Беглецы свернули за угол, и Надя заскользила биноклем по улице, гадая, где теперь они появятся. Когда вне зоны видимости женский крик оборвался, всё стало понятно. Надя подумала, что можно попытаться помочь двоим выжившим. Казалось, никакого подвоха на этот раз не было. Схватив копьё, сделанное из толстой обструганной палки с примотанным поварским ножом, девушка нацепила рюкзак, проверила фомку и покинула убежище.
Правила, придуманные Надей для новой жизни, после последних событий исключили помощь взрослым, но в них ещё ничего не говорилось о детях! Она не знала, как переносит вирус детский организм, какая у него сопротивляемость, да и есть ли она вообще. Детей-мертвяков Наде довелось видеть только пару раз среди убитых тел, и при других обстоятельствах они больше не встречались.
На улице было темно, фонари давно не работали. Сумерки укрыли девушку от посторонних глаз. Снег создавал иллюзию подсветки, слабо отражая приглушённый свет луны. Ветер усилился, метель рассыпала снежную крупу, делая пространство ещё более непроницаемым и потому – опасным. Где-то уныло поскрипывала подъездная дверь, заставляя двигаться осторожнее, всматриваясь в шевеление теней от ползущих облаков. У одного из сугробов копошилась чёрная масса крыс, с писком растаскивая чьи-то кровавые останки. Даже заметив человека, они не прекратили своего занятия, – город давно принадлежал им.
Прячась за покорёженные остовы промёрзших авто, девушка перебралась на другую сторону улицы. Около подъезда прислушалась, стараясь понять, не укрывается ли кто в вязкой темноте за дверью. Сделала робкий шаг вперёд. Застарелый запах мочи теперь не вызывал отвращения, и стал самым невзрачным по шкале мерзости. Здесь, среди грязных бетонных стен и ступеней, к назойливой едкости аммиака примешивался уже известный тошнотворный и немного сладковатый запах разлагающейся плоти. Рисковать не стоило. Надя вышла обратно на улицу, забралась на перевёрнутую легковушку, и с неё переступила на подоконник первого этажа. Показалось, что так будет безопасней и останется манёвр для побега.
Замерла, желая понять, не привлёк ли кого шум. Квартира пустовала, вокруг валялись перевёрнутые вещи, двери одной комнаты были заколочены. Ощущался запах сырости, плесени и гнили. Если бы не разбитые окна, то дышать здесь было бы совсем тяжело.
Осторожно ступая по старому паркету, Надя прошла через квартиру в коридор. Сквозняки оживляли пустые комнаты, заставляя думать, что в тёмных углах таятся мертвяки. Копьё наперевес придавало девушке уверенности, но когда на лестнице что-то загрохотало и, как показалось, покатилось по ступеням, она инстинктивно присела, стараясь стать невидимой.
Шум не повторился. Надя вышла на лестничную клетку. Сверху доносился скрежет и неясные шорохи, а ещё показалось, где-то щёлкнул входной замок. Почти забытый звук отозвался внутри волнением – как будто закрылась дверь родной квартиры. Вздохнув, девушка отбросила мысли и присмотрелась. Кое-где на бетоне ступеней виднелись капли свежей крови. Значит, она не ошиблась, и беглецы вошли именно сюда.
В пролёте между вторым и третьим этажом Надю ждал сюрприз – страшное изломанное тело ползло по лестнице, следуя по той же дорожке крови. Голова и часть грудной клетки с отломанной до локтя правой рукой, совершали хаотичные движения – мертвяк буксовал около второй ступени, не в силах взобраться дальше. Ползунов Надя не особо жаловала и побаивалась, часто они появлялись из самых неожиданных мест, норовя укусить.
Учуяв Надю, мертвяк начал разворачиваться. Не раздумывая, девушка ударила копьём ему в голову. С первого раза пробить череп не вышло: нож скользнул, содрав синюшную кожу вместе с волосами. Второй удар, более выверенный, пришёлся в область уха. Кость звонко хрустнула, мертвяк дёрнулся и замер. Придержав тело ногой, Надя выдернула копьё, обтёрла об одежду трупа, а потом направилась вверх по лестнице.
За дверью одной из квартир что-то торопливо и хрипло говорил мужчина, изредка переходя на громкий шёпот и покашливая. Надя решила подслушать и присела у замочной скважины, как иногда делала в детстве. Удалось разобрать только часть разговора, но суть ускользала. В голосе мужчины слышалось что-то странное. Он казался косноязычным, словно был сильно пьян или болен.