Ричард, в свою очередь, был слишком знаком со
светом и с характером баронета, чтобы предпринимать какие либо необдуманные или поспешные шаги к примирению, рискуя превратить спокойную неприязнь в более
деятельное чувство. Чистой случайностью поэтому было вызвано возобновление их отношений после столь долгого перерыва. Ричард женился на молодой особе знатного
происхождения в надежде, что ее семейные связи и состояние будут способствовать его карьере. За нею он получил значительное поместье, расположенное в
нескольких милях от Уэверли Онора.
Маленький Эдуард, герой нашей повести, которому шел тогда пятый год, был их единственным ребенком. Случилось так, что мальчик со своей няней отправился в одно
прекрасное утро на прогулку на целую милю от аллеи к Брирвуд лоджу, резиденции его отца. Их внимание привлекла карета, запряженная шестью статными
длиннохвостыми вороными конями и покрытая таким количеством резьбы и позолоты, что сделала бы честь и лорд мэру note 28. Она дожидалась хозяина, наблюдавшего
неподалеку за постройкой новой фермы. Не знаю, была ли няня юного Эдуарда из Уэльса или из Шотландии и каким образом эмблема трех горностаев связалась у него
с представлением о личной собственности, но едва он увидел фамильный герб, как твердо решил отстаивать свои права на пышный экипаж, на котором он красовался.
Баронет подошел как раз, когда няня тщетно пыталась отговорить ребенка от намерения присвоить себе золоченую карету с шестью конями. Встреча пришлась на
счастливую для Эдуарда минуту. Дядя только что с грустью и не без оттенка зависти разглядывал румяных сынишек коренастого фермера, которому он строил дом. А
тут перед ним стоял розовый круглолицый херувим с такими же глазами и таким же именем, как у него, и заявлял о своих правах на наследственный титул, ласку и
покровительство во имя уз, которые для сэра Эверарда были столь же священными как орден Подвязки note 29 или Голубая мантия note 30. Казалось, Провидение
явило ему в лице его племянника существо, способное наилучшим образом восполнить всю пустоту неосуществленных надежд и неутоленной любви. Сэр Эверард вернулся
домой на запасной лошади, которую всегда держали для него наготове, а малыш и его няня были отправлены в Брирвуд лодж с письмом, открывавшим Ричарду Уэверли
пути к примирению со старшим братом.
Хотя отношения и возобновились, они продолжали носить скорее церемонный и учтивый, нежели братский, сердечный характер, но и этого было достаточно для обеих
сторон. Сэр Эверард часто виделся с маленьким племянником и имел возможность отдаваться гордым мечтам о продолжении своего рода и вместе с тем изливать на
ребенка всю нежность доброй и ласковой души. Что касается Ричарда Уэверли, то в растущей привязанности дяди к племяннику он видел средство закрепить если не
за собой, то по крайней мере за сыном права на родовое имение, ибо всякая попытка с его стороны сблизиться с человеком таких определенных привычек и
убеждений, как сэр Эверард, могла, как ему казалось, не увеличить, а скорее уменьшить его шансы.
Таким образом, по своего рода молчаливому соглашению маленькому Эдуарду было разрешено проводить большую часть года в замке; к обеим семьям он был, по
видимому, одинаково привязан, хотя сношения между домами сводились к официальной переписке и к еще более официальным визитам. Воспитанием мальчика руководили
поочередно вкусы и убеждения его дяди и отца. Но об этом в следующей главе.
Глава 3. Воспитание
Воспитание нашего героя Эдуарда Уэверли носило довольно беспорядочный характер. Когда он был еще совсем ребенком, принято было считать – другой вопрос,
основательно или не основательно, хоть практически это и сводилось к одному, – что лондонский воздух неблагоприятно отзывается на его здоровье.