– Смерть Ромы – трагедия, – сказала Татьяна Николаевна, когда Юля села за стол и схватила свою кружку, – но это не значит, что и ты должна умирать.
– Всего одна сигарета.
– Конечно. – Татьяна Николаевна взяла дочь за руку. – Мне больно смотреть на тебя.
– Я в бешенстве, ма.
– Понимаю.
– Ты чувствовала себя так же, когда папа умер?
– Наверное. Твой отец был для меня всем. Каким красивым он был в молодости. Мы оба были красивыми. – Татьяна Николаевна усмехнулась. – Когда он умер, я осталась совсем одна.
– Одна? – переспросила Юля.
– Подруг у меня не было, мы только-только переехали. Со смертью твоего отца я будто бы сама умерла. Боль была такой тяжелой… Думаю, я сошла бы в могилу, не будь у меня тебя. – Татьяна Николаевна шмыгнула носом и подлила себе в кофе немного коньяка. – Для аромата.
Как раз аромата коньяк не добавил.
Вечером женщина, пошатываясь, ушла.
Юля перебирала старые вещи мужа. Много классической одежды, однотонные футболки, детские игрушки, целая коробка с фотографиями и папка с документами. Девушка нашла дневник Романа, который юноша вел с большими перерывами, но не стала его открывать.
Уже перевалило за полночь, а вещи покойного все так и лежали посреди комнаты. Девушка ушла в гостиную, прихватив немного сыра и много вина. Она включила очередную мелодраму и приготовилась рыдать с новой силой.
«Он сломлен, – говорилось в фильме, – более того, он совсем один. Теперь горе – его единственный друг. Так или иначе, страдания. Бесчисленные страдания. Страдания, которым нет конца».
– Это точно, – сказала Юля сама себе.
Она поставила бокал на столик, убрала волосы в пучок и медленным шагом отправилась в ванную. Девушка долго смотрела в зеркало, изучая свои веснушки. Юля тыкала себя по носу и щекам, словно не верила, что это ее лицо. И правда, оно изменилось: глаза покраснели, а под ними появились мешки, кожа стала еще бледнее, губы высохли. Юля потянулась к небольшой полке над раковиной.
Кровь забрызгала зеркало, испачкала футболку девушки и залила пол. Юля чуть не упала, но схватилась за раковину и села рядом. Из ее шеи торчали ножницы.
Глаза девушки закрылись.
– В чем именно заключается моя работа? – спросил Роман Жук.
Они с Древнейшим Судьей ехали по ночной трассе. Лил дождь, барабаня крупными каплями по крыше машины. Дворники работали без устали, скрипя по стеклу, но дорога все равно едва виднелась.
– Я рад, что ты снизошел до разговора. Отвечаю: нам надо схватить одного сумасшедшего и отправить его в положенное место.
– Положенное место?
– Да.
– Тебе кажется, что ты все объясняешь, но я ничего не понимаю. Попробуй еще раз.
– Если ты считаешь меня ангелом, то сейчас мы охотимся на самого опасного демона.
– Он тоже умеет, – Роман помахал руками, – делать всякие штуки?
– Да. Поэтому опасен.
– И зачем тебе я?
– Лишняя пара рук никогда не помешает.
– Где нам его искать?
– Видишь столб дыма там, вдалеке?
Роман наклонился вперед и попытался рассмотреть хоть что-то, но увидел лишь дождь. Дождь и неровную дорогу.
– Ничего не вижу.
– Этого демона зовут Шаниши, но, думаю, он давно забыл свое имя.
– Чувствую себя героем фэнтези. Дешевенького такого.
– И опять сарказм. Не волнуйся, скоро все поймешь.
– Так что за место такое? Которое положено.
– Смотри. – Древнейший Судья покопался в куртке и достал ключ. Небольшой, но тяжелый. Полностью из золота. Прямой, как стрела.
– Красивый, – сказал Роман. Он закрыл один глаз, а вторым посмотрел сквозь головку ключа в форме сердца с восьмеркой по середине. – Что это?
– Ключ.
– Я понимаю, что ключ. Что он открывает?
– Дверь.
– Ха-ха.
– Нет, правда. Он открывает Дверь в положенное место.
– Название у этого места есть?
– Есть, но оно ему не подходит. Люди окрестили его Садом костей.
– Это что-то вроде больницы для психически больных?
– С чего ты взял?
– Ты говоришь о нем так, будто он сумасшедший.
– Если так посмотреть… То да, это дурдом. И Шаниши там главный.
– Он вот так просто согласится пойти с нами в дурдом, из которого, как я понимаю, он сбежал? Или мы его заставим?
– Заставим. – Древнейший Судья посмотрел на Романа. – Ты не очень-то боишься.
– Вижу цель, не вижу препятствий.
– Мне это нравится. Я был таким же когда-то. Предупреждаю: Шаниши не какая-то там заблудшая душа. Он, и правда, сумасшедший.
– Как-то ты резко свернул с темы, я думал, сейчас будет задушевный разговор.
– Некогда.
Древнейший Судья нажал на тормоз. Роман чуть не пробил головой лобовое стекло. Они оба вышли из машины и оказались на поле. И я употребляю слово «поле» лишь потому, что оно самое подходящее, хотя место больше напоминало выгоревший остров.
Даже сквозь шум ливня и сильный ветер слышался смех. Роман поднял голову и увидел на высоком сером камне фигуру в плаще. Человек взмахивал руками на манер дирижера, и вспышки огня следовали за его движениями. Дождь быстро тушил пожар, но пламя зарождалось в новом месте с новой силой. Человек продолжал смеяться.
– Говорил же, – сказал Древнейший Судья. – Он уже давно сошел с ума. Встань за моей спиной.
Роман повиновался. Столб огня ударил прямо в них, но Древнейший Судья выставил руку вперед, защищая себя и своего спутника от жара. Его глаза горели синим светом, но Жук не замечал этого. Он упал на колени, зажал свои уши и кричал.
– Боже, кошмар какой, – сказал Роман, когда огонь исчез.
– Это его, – Древнейший Судья помахал руками, – штуки.
– Я уже понял. Многие так умеют?
– По моим подсчетам – двое. Шаниши!
– Древнейший! – фигура на камне прыгнула вниз. Капюшон слетел с головы, показав белую маску. Только глаза Шаниши были открытыми, все остальное пряталось за толстым слоем керамики. – А я как раз тебя искал.
– Какое совпадение, ведь я искал тебя.
– Здравствуй, старый друг, – Шаниши побежал вперед и обнял Древнейшего Судью. Роман широко открыл рот. – Я смог! Смог! Я убежал!
– Я заметил. – Древнейший Судья улыбнулся, пожал руку демону и похлопал его по плечу. – Как тебе это удалось? – Роман все еще сидел с открытым ртом и молчал.
– Я не до конца понял, – Шаниши осмотрел руки, – но это как-то связано с Дверью. Я пытался найти ключ, пытался долгие годы, но так и не нашел. А потом мне подумалось…
– Вдруг ключ и не нужен? – спросил Древнейший Судья, наклонив голову.
– Да! Да! Я просто нашел Дверь и открыл ее. Открыл! Она поддалась сразу.
– А другие души? Они знают об этом?
– Нет. О нет. Я искал тебя, чтобы все рассказать. Искал – и вот нашел. Быстрее, мы сможем их освободить. – Шаниши схватил Древнейшего Судью за руку и потянул за собой. Тот качнулся, но остался на месте. – Древнейший?
– Сколько там душ, Шаниши?
– Не знаю. Не знаю, сколько там душ. Может, двадцать тысяч, может, десять.
– Миллионы душ.
– И все они ждут свободы! Мы с тобой, – Шаниши одной рукой указал на себя, другой на Древнейшего Судью, – думали, что ада нет. Это не так, о, конечно, не так. Ад в том месте. Там нечего делать. Вообще. Там нет ветра, Древнейший! Ни ветра, ни листьев. Только голые деревья и измученные души!
– Души убийц, насильников, осквернителей.
– Древнейший?
– Мы не можем освободить их, Шаниши. Представь, что здесь будет, когда в Иной мир попадут люди, запертые в Саду костей.
– Сад костей? Так ты это называешь? Ты придумал название без меня? А ведь ты обещал…
– Это необходимо, Шаниши. Необходимо во имя баланса.
– Брось! – Шаниши отошел на два шага. – Баланс… Бла-бла-бла-баланс!
– Где Дверь? Шаниши, – Древнейший одним шагом преодолел расстояние между ними и схватил демона за плечи, – где Дверь, через которую ты пришел?
– Она прямо… Она… Нет.
Шаниши оттолкнул Древнейшего Судью и направил на него столб огня. Роман отполз подальше и спрятался за тот камень, на котором до этого стоял демон. Он смотрел, как Шаниши и Древнейший Судья сражаются, словно два бога античных времен.
Древнейший одним движением вырывал из земли деревья и бросал их в Шаниши, но тот уничтожал их таким же легким взмахом ладони. Огонь плясал вокруг, и дождь уже не справлялся с ним. Ангел и демон кричали, но не от боли, а от усилий. Казалось, каждая секунда битвы могла вызвать землетрясение, но она все продолжалась и продолжалась.