И когда вы с Ваней общались, я всегда боялась, что это приведет к ушибам и синякам. Твоим ушибам и синякам. Нередко так и бывало.
Не знаю, куда делись твои родители, в какое турне уехали, но вспоминается, что мы с Лешей живем у вас, и Настя с нами, и тетя Ира пришла в гости посмотреть на моих внуков, вернее внучек, а свои у неё были на подходе, у тебя с Никитой семь месяцев разница.
Настя незамедлительно построила всех взрослых и усадила играть в «ведьму».
Допустить, чтобы сестра скучала, она не могла, притащила и тебя, хотя ей не разрешалось таскать тяжести.
Посадили тебя на колени к деду, дали в руки карты, и ты их держала, вцепилась пальчиками и не роняла.
Когда была твоя очередь выбирать, Настя подносила твою руку к картам, и спрашивала:
– Какую хочешь?
Ты уцеплялась за карту и Настя помогала её вытащить и засовывала тебе в руки. Сбрасывал одинаковые дед.
Мы сыграли два кона. Вдруг Ира бросила карты и начала смяться:
– Сколько живу на свете, а с шестимесячным ребенком играю в карты первый раз в жизни.
При таком многообещающем начале можно было ожидать, что ты вырастешь азартной картежницей, но видимо, ты перетрудилась за эти два кона и в дальнейшей своей жизни интереса к картам не проявляла, не то, что твой прадед Карл Арамович, который, бывало, приходил утром домой в одних трусах: всё проигрывал в очко.
В тот же день, когда пришло твое время спать, я взяла тебя на руки и отнесла в кроватку. Уложила, и тихо закрыла за собой дверь.
– И это всё? – спросила Ира.
– А что ещё? Шуметь сильно не будем, и она уснет.
– Такого я не видывала, – удивлялась и не верила Ирина.
– Я тоже, но к хорошему быстро привыкаешь…
Некоторые родители покупают деткам манеж и не пускают их ползать по просторам пола, но я лично считаю, что это тормозит развитие ребенка, он должен активно познавать мир. Твои отец с матерью тоже не стремились тебя ограничивать, и ты ползала по всей квартире. Когда в семье заводится такой маленький четвероногий зверёк, главное, не наступить ему на лапы. В довершение сходства с четвероногими, ты таскала с собой игрушки не в руках, – при этом они мешались бы, и хлопались при каждом движении об пол, а в зубах, как собаки таскают кость. Это было очень смешно, но нельзя было не согласиться с рациональностью такого способа переноски грузов.
С четырех месяцев ты начала сосать большой палец правой руки. Или левой? Ты лучше помнишь. Сосала ты пальцы, стыдливо прикрывшись светлым шерстяным одеялом.
Первое путешествие
Испания. Голубое небо, синее море, белые скалы Коста-браво, дикого берега, и маленькая смешная девочка в длинном оранжевом цветастом платье и большой желтой панаме.
Всё такое цветное, так и просится нарисовать. Малышка, конечно же, Соня, и находится она в том полумладенческом периоде жизни, когда считают возраст не по годам, а по месяцам, и ей 14 месяцев от роду.
Соня сидит на полотенце на пляже, хранит мою шляпу из настоящей соломки, купленную два года назад в Анталии.
Вернее, я, купаясь в море, думаю, что внучка хранит, а она старательно с ней колупается.
День колупается, другой, третий.
Ну, беспечно думаю я, что могут маленькие ручки?
Не учитываю степени пакостливости ручёнок, и вот, пожалуйста, через три дня в шляпе дыра.
Я передвигаю соломинки, баррикадирую дыру, Соня делает её снова.
Соломинки обламываются и вот уже дыра, которую нечем закрыть, и я хожу в дырявой шляпе, а дед Алексей, как увидел дыру, так начал хохотать:
– Сонька сделала дефлорацию шляпе, лишила её невинности.
Ну вот что в голове у немолодого человека? Трижды деда? Одни глупости.
Я ношу шляпу так, что дыра с той стороны, с которой у меня нет зуба: так, считаю я, всё в гармонии: с одной стороны я молодая женщина в шляпке из настоящей соломки с бантом, а с другой старушка-побирушка в драной шляпе и без зуба. Отсутствие зуба к Софье отношения не имеет, не она его выбивала. И на том спасибо.
Едем в обязательную экскурсию, в Мариналенд. Всем семейством, шесть человек. И оранжевую малышку с собой прихватили, решили, что ей там понравится.
В Мариналенде развлечений много, с крутой горки можно на попе в воду съезжать, а можно с другой на круглой надувной лодке-одноместке, а ещё по небольшим порогам на настоящей лодке.
И все разбежались, на пары разделились.
Родители, конечно отдельно: они терпят присутствие родителей для того только, чтобы отдохнуть от своих детей.
Дед подхватил старшую внучку, Настю, у неё на него было полно планов, и они ушли: оба с одинаково горящими от нетерпения глазами, при мысли о том, как они сейчас развлекутся.
Я же осталась с Соней, как не способная на спортивные подвиги.
Мы погуляли за ручку по парку, нашли лягушатник, большой мелкий водоем, наполненный визгом, писком, брызгами, каплями и щеками, сверкающими на солнце.
Я решила, что здесь самое место приучить тебя к воде, морского прибоя ты боялась и, хотя отец регулярно полоскал тебя в воде, улыбки удовольствия на твоем личике я не замечала. Напряженное было лицо.
Разлеглась в лягушатнике, внучку в памперсе уложила на себя, и давай поливать водой, предлагая порадоваться жизни.
У тебя была скептическая мордашка, но потом, мало помалу, появилась улыбка удовольствия, и вдруг, вдруг, рядом с нами в воде я увидела небольшую какашку.
Да, да, самую заурядную какашку, которую мне приходилось иногда встречать в море. Чёрном море на Батумском пляже
Я возмутилась такой невыносимой грязью в бассейне, отодвинулась подальше от неё, и вдруг бульк, – рядом всплыла вторая.
Тут только меня осенило, как пробой в мозгу произошел, выскочила из воды, внучку подхватила одной рукой, сунула подмышку, Заодно я выхватила её произведение из воды. С ребенком под мышкой и фекалиями в кулаке я отправилась на поиски: хотела найти воду, в которой не булькалась бы куча народу, чтобы помыть Соню и себя, но нигде не было такого местечка, представляешь? Кругом полно воды, а помыться нельзя, и чувствуешь себя как потерпевший кораблекрушение и страдающий от жажды: воды кругом полно, а пить нечего.
Я нашла-таки кран, разгребла под деревом прошлогоднюю листву и, воровато озираясь, закопала под ней содержимое своего кулака. Под жалкой струйкой воды, которая лилась на землю и всё равно в конце концов сливалась где-то с большим потоком, вот под этой струйкой я тебя помыла, и теперь уже с голой девчонкой, вяло дрыгающей ногами, отправилась искать место, где мы сложили свои пожитки и сумки.
Найти его было затруднительно, под каждым деревом и кустом большой территории лежали шмотки, владельцы которых где-то развлекались, и я потратила полчаса, прежде чем нашла наши. Время шло к обеду, мне тебя пришлось кормить (и себя тоже) причем прикасаться к продуктам левой рукой, а правую держать за спиной, и периодически тереть её об землю. Мытье без мыла иногда бывает очень неэффективным.
А Соня, т.е. ты, сидела себе в чистом памперсе, довольный ребенок, и чинно вкушала, милый такой ангелочек, и подумать нельзя, что только что напакостила.
Где-то через час нашлись сначала твои родители, а потом и дед с сестрой, дед умирал с голоду, – его хроническое состояние на свежем воздухе.
Мой рассказ о перенесенных мытарствах ни на кого большого впечатления не произвел: все жаждали поглощать пищу, и противоположный процесс их в данный момент не взволновал.
А руку им под нос, для ароматического сопровождения рассказа, я не поднесла, а может быть, надо было.
Чувство собственности
Настя любит возиться с пластилином, она скрутила розы, целый букет, слепила собачку, произведения свои ставит на стол.
Ты стоишь рядом, и при виде каждого нового изделия приседаешь от избытка чувств и заливисто смеешься, так тебе нравится процесс творчества.