Девушка объясняет ему, что она беженка, изучала изобразительное искусство в Будапеште, а когда началась война, уехала в Нью-Йорк. Он спрашивает, не скучает ли она по родному городу, и тут будто туман застилает ей глаза, взгляд меркнет, и она отвечает, что приехала не из города, что выросла в горах. В Карпатах.
— А-а, родина Дракулы.
— Да-да. Там темные леса, там дикие звери, зимой они сатанеют от голода и спускаются с гор в поисках пищи. Люди в деревнях трясутся от страха, кладут для них у дверей туши овец и других животных и твердят заклинания, чтобы защитить себя. Потом мужчина говорит, что хотел бы встретиться с ней снова, и она отвечает, что на следующий день опять придет сюда и будет рисовать — всю зиму она работает здесь, когда на улице солнечно. И на следующий день мы видим его в мастерской (он архитектор) в окружении коллег. И видим его помощницу — молодую девушку. В три часа, когда на улице вот-вот начнет смеркаться, он откладывает в сторону циркуль и линейку, чтобы отправиться в зоосад — а тот прямо напротив мастерской, в Центральном парке. Помощница спрашивает, куда он собрался и почему такой веселый. Видно, что она влюблена в него, но пытается это скрыть, а он относится к ней как к другу.
— Она уродина?
— Совсем нет, приветливое лицо, каштановые волосы, не красавица, но довольно миловидная. Он уходит, так и не сказав куда. Она расстроена, но виду не подает и с головой окунается в работу, дабы окончательно не пасть духом. Он в зоопарке. Еще не стемнело, и вообще свет какой-то немного странный для зимы — все видно довольно отчетливо: черные решетки, стены клеток из белого кирпича, гравий — он тоже кажется белым, и серые деревья, на которых не осталось листьев. И налитые кровью глаза зверей. Но девушки, которую зовут Ирена, там нет. Проходят дни, архитектор все не может забыть ее, и однажды, когда он идет мимо витрины художественной галереи на одной из центральных улиц, что-то вдруг притягивает его взгляд. В витрине выставлены работы какого-то художника, на рисунках одни пантеры. Архитектор заходит в галерею и видит Ирену, ее все поздравляют… Я подзабыл, что там дальше.
— Ну давай вспоминай…
— Погоди-ка… Кажется, уже там с ней здоровается какая-то женщина, которая ее пугает… В общем, архитектор тоже поздравляет девушку и замечает перемену: похоже, она счастлива, и тот прежний тусклый взгляд исчез. Он приглашает ее в ресторан, и они уходят из галереи вместе, сбежав от гостей. Она выглядит так, будто в первый раз идет по улице, будто ее долго держали взаперти, а теперь она вольна идти куда хочет.
— Он же в ресторан ее повел, а не куда она хочет?
— Ты все слишком буквально воспринимаешь. В общем, когда он подходит к дверям ресторана, венгерского или румынского — что-то в этом роде, — она опять становится сама не своя. Он-то хотел доставить ей удовольствие, потому и привел туда, где собираются ее соотечественники, но получилось наоборот. Он видит: что-то не так, и спрашивает, в чем дело. В ответ она явно лукавит, говорит о воспоминаниях, связанных с войной, что они все еще сильны. Тогда он предлагает пойти в другое место. Но она понимает, что у него не так много времени — всего лишь обеденный перерыв — и он должен вернуться в мастерскую, поэтому делает над собой усилие, и они входят в ресторан. И все прекрасно, ресторан вполне приличный, еда неплохая, и она снова начинает чувствовать, как же хороша жизнь.
— А он?
— А он доволен, видя, что она пересилила себя, лишь бы угодить ему, ведь и он тоже хотел угодить ей. Так бывает, когда два человека встречаются и между ними что-то возникает. И она ему очень нравится, он даже не возвращается на работу после обеда, а остается с ней. Начинает рассказывать, что в галерее очутился случайно, что на самом деле был занят совершенно другим — искал подарок.