– Зря ты дал ему деньги, – покачала головой Вика. Очень милая девушка, хоть и излишне пышная. Пока ее двадцатилетнее тело выглядело пристойно, но через пять-семь лет оно поплывет, как раскисшее тесто. – На них он себе купит два литра первака и будет до конца недели куролесить.
– Не, Фил – нормальный чувак. Он не подведет. Сказал, самогонки на хрену принесет, значит, принесет. Кстати, почему его так зовут?
– Полное имя Филарет, – пояснила Лола. – Его предки конюхами у княжеской династии работали. И старших сыновей называли одинаково: Филаретами. Баре наши померли давно, но семейная традиция жила еще несколько десятилетий.
– А сколько ему?
– Точно не знаю. Тридцать восемь? Максимум сорок.
– Не может быть, – выдохнул Виталя. Филу на вид было не меньше пятидесяти пяти. – Да, ясно, что пьет, за собой не следит, но у него глаза старика.
И Сема с ним согласился. У Витали глаза тоже были усталыми. Но, когда он выпивал, загорались. У Фила же оставались безжизненными. Лицо ходуном ходило: он гримасничал, ржал, широко распахнув рот, длинным носом шевелил активно, когда нюхал что-то. Но глаза при этом оставались неподвижными, тусклыми. Как у куклы… Или мертвой рыбы?
– История Фила печальна, – взяла слово Лола. – Мать его в психушке работала. Поваром. Воровала, естественно. Мальчик помогал. Она украдет пару банок тушенки, в условленном месте под забором закопает, он отроет и домой их утащит. Зарплаты тогда задерживали или вовсе не платили, и это, можно сказать, была вынужденная мера. Когда больницу закрыли, охрана еще месяц дежурила. Оставалось кое-какое оборудование, мебель, чтобы не разворовали, приглядывали за зданием. А мать Фила не все успела вынести. Впрок брала, зная, что вскоре прикроют их лавочку. И Фил решил пробраться на территорию через лаз под забором, чтобы остатки провианта спасти. Но когда попал в здание, охрана с обходом пошла. Он спрятался в одной из комнат. А когда попытался выйти, оказалось, что его заперли. И бедный мальчик просидел в доме всю ночь. Наверное, он кричал и звал на помощь, но его не слышали. Обнаружили Фила те же охранники поутру. И у него были совершенно пустые глаза. Такие, как сейчас. А еще седая прядь на челке. Сейчас он лысый, но я помню его парнем, и она на самом деле была. Что видел и слышал мальчик в ту ночь в особняке Филаретова, никто не знает. Он онемел.
– Очень смешно. Фил еще тот балабол.
– Он не разговаривал до двадцати лет.
– С чего его потом прорвало?
– С водки. Напоили ребята деревенские, и он начал говорить. Но и пить… С тех пор. Водка заглушает страшные воспоминания. Какие – никто не знает. Потому что, когда чуть под хмелем, не решается рассказать, а напившись, бормочет что-то нечленораздельное.
– Загипнотизировать бы его, – задумчиво проговорил Евгений. Он выглядел отстраненным, и Сема думал, он пропускает мимо ушей их разговор, а витает где-то в облаках. И в который уже раз ошибся на его счет. – И ответы на вопросы получили бы, и человеку помогли. При помощи гипноза можно благотворно повлиять на психику человека.
– Слушай, мысль, – поддакнул ему Алексей. Они были очень разными, что по внешности, что по темпераменту, что по энергетике, но идеально друг с другом… сочетались? Нет, к людям такого не применишь. Они же не вещи: туфельки и сумочка, диван и столик, чашка и блюдце… Хотя? Почему нет? Женя и Леша как раз были как чашка и блюдце одной чайной пары.
– Давай завтра вызовем Германа? – И остальным: – Это наш знакомый, который отлично владеет гипнозом. Даже меня умудрился (пусть на несколько секунд) отключить от реальности. Он немного повернутый, но не опасный. И ему даже платить не надо. Еще и благодарить будет за то, что мы его с Филом познакомим.
– А вот и он! – встрепенулся Виталя, который допил и свою настойку, и остатки вина. – Успешно сходил, друг мой?
Фил выпростал руку с литровой бутылкой, наполненной мутной жидкостью, и заулыбался. Через минуту пьянка продолжилась. В ней приняли участие все, кроме Семы и Жени. Даже девушки не побрезговали самогоном, от которого у Витали глаза на лоб полезли. Пусть по чуточке, но они отпивали пятидесятиградусную хреновуху. А Ткачев баловал себя чаем и ждал темноты. Ему не терпелось оказаться в усадьбе в полнолуние.
Глава 6
Жека шел, поддерживая Леху.
Виталя и Фил цеплялись друг за друга, и было неясно, кто для кого является опорой. Вылакали они дикое количество алкоголя. За первой литрушкой последовала вторая. А еще одну они взяли с собой.
Семен замыкал процессию.
Девушки остались в Васильках. Лола сразу отказалась ночевать в гиблом месте, а Вика рвалась. Но Филарет рявкнул: «Никаких баб!» – и Виталий с ним согласился, мотнув головой.
Женя был не рад компании. Тем более такой, шумной и пьяной. Предполагалось, что они с Лехой проведут ночь полнолуния вдвоем. Они все спланировали, расставили аппаратуру, спальники на пол бросили. Отдыхать намеревались по очереди. Будить друг друга, если Женя или аппаратура на что-то среагирует.
– Фил, я тя уважаю, – донесся голос Виталия. – Ты такой смелый!
– Не, я хитрый, – ответил ему Филарет и захихикал.
Он уже плохо говорил, половину букв проглатывал.
– Ты о бабках, что ли? Так я бы тебе больше дал! – Пименов сунул Филу три тысячи за то, чтобы он проводил их в усадьбу.
Семен предлагал отвезти всех на машине, но интереснее же переться через лес.
– Бабки – пыль!
– В твоем случае – жидкость, – расхохотался Пименов. – Спиртосодержащая.
– Пофиг. Я почти тридцать лет хотел… Нет, не хотел, но планировал вернуться в проклятый дом ночью… Днем ходил. Не то. Даже вечером. Но как луна выходила, я все – руки в брюки и деру… – Он споткнулся о пень, едва не упал, но Виталий поддержал. Все же был трезвее. – Страшно до жути, понимаешь?
– Неа.
– Ты просто не знаешь, что там творится.
– Я? Ха! В полнолуние ночевал… Один.
– Когда?
– Недавно.
– Ага. В развалинах. Ты мог убежать. А я был заперт. На окнах решетки, двери на замках…
– Так чего ты видел там? Я про привидение.
– Не описать. – Фил оттолкнул Виталю. Взялся за пузырь. Заглотнув самогона, он продолжил: – В округе все боятся усадьбы Филаретова. Никто не суется. А вы, городские, глупые. Претесь. А я с вами. Если что, кого-то из вас отдам на растерзание… А они придут… Меня пометили…
Это были последние более-менее связные слова, произнесенные Филом. Он шел, при этом отлично ориентируясь в пространстве, похлебывал самогон, но что извергал его рот, было похоже на лепет умственно отсталого ребенка.
– Зачем ты потащил его с нами, Виталий? – обратился к Пименову Женя. Он все больше раздражался. Хозяин, конечно, барин, но они с Лешей серьезным делом занимаются, а он сам влез, помешав им в этом, напарника напоил, притащил с собой деревенского дурачка, да еще скептика с кислой миной. Семен категорически ему не нравился, даже несмотря на то, что он был самым адекватным изо всех.
– «Титаник» смотрел?
– В детстве. И краем глаза.
– Ну! Вот Фил, как та бабуля из фильма. Очевидец событий. Только мистических. А еще он просто угарный.
– Мы не угорать идем в особняк.
– Ой, да не нуди, – отмахнулся от него Виталий и заторопился за угарным очевидцем, чтобы отобрать у него бутылку.
– Всех привидений перепугаем, – услышал Женя голос архитектора. Никак не может без издевки.
– Их не существует, – через плечо бросил Ляпин.
– Тогда за кем вы охотитесь? – И напел известную всем мелодию «Гост бастерс» из фильма, на котором выросло уже два поколения детей. Если не три.
– Мы называем себя «охотниками за привидениями» шутки ради. Это же очевидно.
– Не совсем.
– Таким узкомыслящим людям, как ты, конечно. Но хотя бы для общего развития почитай работы Эйнштейна.
И прибавил шагу, чтобы последнее слово оставить за собой.
Через несколько минут вся компания ввалилась в разрушенное здание. Женя при себе имел фонарь, но не стал его включать. Луна еще не налилась, но уже давала достаточно света. Даже пьяные смогли дойти до каминной залы. Виталий тут же плюхнулся на спальник Жени, Леша на свой. Фил брякнулся на голый пол. А Семен, попросив фонарик, ушел бродить по развалинам.