Однако вся добросовестность проверяющего испарялась, стоило ему увидеть накрытый стол с бутылкой водки во главе, в нашей подсобке. Два раза он напивался у нас до положения риз, после чего мы перестали его поить на месте, а вручали бумажный пакет с бутылкой и нехитрой закуской в виде мясной и сырной нарезок. Он был этим доволен, потому что все равно никаких нарушений у нас не находил, а отказываться от дармовой выпивки, видимо было не в его правилах.
Две пожилые, но молодящиеся сотрудницы санэпидемстанции, ярко размалеванные помадой и румянами, заглядывали к нам реже всех, видимо потому что в плане наличия тараканов и микробов, наш магазин был им не интересен. Мы не были точкой общественного питания, не хранили продукты и готовые блюда, которые могли испортиться в случае приостановки нашей деятельности. Поэтому взять с нас было нечего.
Они, как правило, бегло окидывали взглядами торговый зал, посещали служебный туалет и, покачав своими коронами из крашеных локонов, направлялись к ближайшим кафе и ресторанам. Там их уже ждали с трепетом и пухлыми конвертами в руках, владельцы этих кефирных заведений.
В общем, худо, бедно перебивались мы с хлеба на квас, получая иногда хорошую прибыль. Обычно наплыв покупателей происходил перед праздниками. Это было железное правило, которое никогда не подводило. Нашими любимыми праздниками стали Новый год и 23 февраля. В эти предпраздничные дни большинство представителей мужского рода, получив на работе зарплату, премию или достав, припрятанную от жены заначку, устремлялись по магазинам делать себе подарки.
Что любопытно, я практически не видел женщин, которые – бы старались угодить своим мужчинам и выбрать им подарок по душе. Это вам не 8 марта, когда толпы мужиков штурмуют парфюмерные, ювелирные и меховые отделы супермаркетов.
Женщины в этом плане более изворотливы, во-первых, потому что в основном зависят от мужчин и собственных средств имеют гораздо меньше, а во-вторых, потребности в подарках у них гораздо больше мужских.
В смысле, подарки они требуют гораздо чаще и независимо от наличия праздника на дворе или необходимости. Считается, что мужчина крут, если он потакает капризам своей женщины и покупает ей третью шубу, а сам всю зиму ходит в болоньевой куртке рядом с этой расфуфыренной цацой.
Вот эта нехорошая традиция и бьет по карману таких продавцов чисто мужских товаров, как оружие, рыболовное и туристическое снаряжение, а теперь еще и военный антиквариат, которым увлекаются в основном мужики. Но представители сильного пола тоже про себя не забывают, и в этот раз в преддверии 23 февраля в нашем магазине толпился народ, выбирая подарки себе и знакомым.
Подсчитывая вечером выручку, я сообщил Витьку что, несмотря на всю аморальность желаний, хочу устроить себе праздник, посетив стриптиз-клуб, где предамся пьянству и разврату.
Свою речь я сопроводил тем, что вытянул из кассы пухлую пачку пятитысячных купюр, которую Витек молча, разделил надвое и сунул мне в ладонь одну половину.
– Этого хватит и на пьянство и на разврат, – похлопал он меня по плечу.
Одевшись у двери с ключами в руках, обернулся и сказал:
– С наступающим!
У входа в ночной клуб, ярко расцвеченный огнями, толпился народ, жаждущий попасть внутрь. Мне как обладателю карты постоянного клиента это удалось без труда, и небрежно кивнув двум знакомым охранникам, я прошел сквозь стеклянные двери. Широкая винтовая лестница привела меня наверх, где уже началось представление, и грохотала музыка. С десяток танцовщиц по очереди исполняли акробатические номера у трех никелированных шестов, срывая с себя бюстгальтеры и трусики камуфляжной раскраски в честь мужского праздника.
Разноцветные лучи прожекторов метались в полутьме и зрители, развалившись на кожаных диванах вокруг сцены, свистели и орали, подбадривая девиц. У меня был заказан столик на одного, поэтому я не стал искать себе местечко среди этой шумной публики, а устроился в уютном кресле возле самой сцены.
Зал постепенно наполнялся празднующими компаниями мужчин самых разных возрастов, а танцовщицы, отработав свои номера у шеста, начали спускаться в зал и обходить клиентов с целью наживы. Они прыгали на колени к разомлевшим от спиртного мужикам и терлись о них всеми частями своих разгоряченных тел, получая за это сторублевую купюру под резинку стрингов. Некоторых клиенты приглашали их за столики, и они с удовольствием ели и пили на халяву, стараясь заказать при этом самые дорогие блюда и напитки.
Все эти разводки мне были давно известны, поэтому чтобы сэкономить деньги и нервы, я заказал себе сковороду жареной картошки с мясом и бутылку водки. Потом я пригласил за столик наиболее приглянувшуюся мне танцовщицу с длинным конским хвостом каштановых волос, стройными ногами и большой грудью. Она, было, попыталась сходу заказать бутылку шампанского, но я пресек эту попытку, объяснив ей, что не собираюсь платить за ее капризы.
Немного потискавшись у меня на коленях, она получила пятьсот рублей и обещание заплатить еще десять тысяч в приватной комнате, если посидит и выпьет со мной водки. Она с радостью согласилась и теперь висла у меня на шее, не подпуская своих товарок, которые могли распотрошить ценного клиента.
Я обратил внимание на соседнее кресло, в котором сидел пожилой лысоватый мужчина в дорогом костюме с изрядным брюшком. Его столик ломился от еды и выпивки, а сам он был увешан голыми девками как бездомный пес репьями. Они громко смеялись над его комплиментами, и пили французское шампанское «Кристалл» не забывая закусывать его черной икрой и омарами. Сразу было видно, что мужика раскрутили по полной программе, на что он только пьяно посмеивался, да похлопывал по упругим голым задницам стриптизерш, извивавшихся перед ним.
Потом я потерял его из виду в толпе подвыпившего народа и случайно оказался рядом у стойки бара, уже порядком набравшись. Мужик тоже был изрядно навеселе, но через силу дул из соломинки какой-то алкогольный коктейль. Количество танцовщиц вокруг нас росло и уже, куда ни кинь, везде взгляд натыкался на блестящие от пота груди, ягодицы и бедра тружениц шеста и кровати.
Мужик, глядя на мой усталый вид, пьяно подмигнул и проорал мне на ухо сквозь грохот ритмичной музыки:
– Что тоже достали?
Я кивнул, улыбаясь, и заметил у него на пальце серебряное кольцо с узорами из стилизованных рун и черепов. Эти узоры посвященный не мог спутать ни с какими другими. Кольцо это называлось «Totenkopf» или «Мертвая голова». Это было почетное кольцо СС, которым во время войны награждали особо отличившихся эсэсовцев. На его внутренней стороне была выгравирована подпись рейхсфюрера СС Гиммлера, имя награжденного и дата награждения. Таких колец осталось очень мало, и продавались они на аукционах за бешеные деньги. Да и то имелась вероятность купить подделку.
Однако солидный облик мужичка не допускал, чтобы он напялил копию кольца ради понтов. Поэтому я наклонился к нему и с понимающей улыбкой спросил недоверчиво:
– Кольцо настоящее или копия?
Он с интересом посмотрел на меня и оторвался от своего коктейля.
– Разбираешься?
Я, молча, кивнул, а он снял кольцо с пальца и продемонстрировал мне его внутреннюю поверхность. Все надписи присутствовали.
– Аркадий! – протянул он мне руку, которую я пожал и тоже представился.
– Алексей!
Мы выпили за знакомство потом еще и еще. Уже через полчаса мы с новым знакомым сидели в отдельном кабинете и вели беседу о военной археологии. Моя танцовщица не отставала в надежде на обещанные деньги, и теперь полулежала у меня на коленях.