В начале VIII в. новая политическая конфигурация определила будущие судьбы и Ближнего Востока, и Европы. Три империи Средиземноморья противостояли друг другу. Сильная и полуварварская романо-германская империя франков столкнулась с исламом на реке Эбро в Испании и на северных берегах Средиземного моря. Византия граничила с исламскими владениями от побережья Адриатического моря и до гор Тавра, возвышавшихся над плодородными долинами Месопотамии. Средиземное море – некогда внутреннее море Римской империи – стало опасным рубежом соперничающих держав. Новая Европа была отрезана от колыбели своей веры и богатейших провинций в Северной Африке и Азии.
Византия, потеряв южные провинции, реорганизовала свои силы на Балканском полуострове и в Малой Азии. Отброшенная к своим срединным землям, она стала греческой по духу более чем когда-либо.
Энергия ислама была направлена на освоение обширных недавно колонизованных земель и различных народов, на них проживавших. Бескрайняя мусульманская империя не пережила периода своей начальной экспансии при Омейядах. К середине VIII в. независимый халифат образовался в Испании, а в начале X в. Аббасидскому халифату в Багдаде начали угрожать шииты Фатимиды в Каире. Вследствие раскола власть аббасидского халифа ослабла. В начале XI в. бывший духовный правитель всех правоверных уже не имел никакой политической власти даже в окрестностях своей столицы Багдада. Завоеванные провинции, хотя и обращенные в ислам, вернули себе до некоторой степени свою национальную и культурную идентичность в условиях подъема местных династий. Последние признавали власть халифа и упоминали его имя в торжественной пятничной молитве, в то время как они добились значительной независимости для себя в рамках халифата.
Распад Аббасидского халифата остановили в середине XI в. племена относительно недавно обращенных в ислам турок-сельджуков. Набрав силу в степях Центральной Азии, они двинулись в Индию, Иран и Месопотамию и вдохнули новые силы в умиравший халифат. В Багдаде они провозгласили себя правой рукой халифа, который в 1056 г. даровал их вождю Тогрул-Беку титул султана и «Предводителя правоверных» в халифате и других странах, которые предстояло завоевать.
Турки двинулись на запад, разгромили в 1071 г. византийцев при Манцикерте (Маназкерте) и заняли всю Малую Азию, почти до Константинополя. Часть их орд повернула на юг, прошла через Сирию и Палестину и разбила египтян, которые удержали здесь только прибрежные города.
Центром завоеванных сельджуками земель оставался Иран, и резиденция султана расположилась в городе Рей близ Тегерана. Но вновь образованная империя просуществовала едва ли одно поколение. Провинции, хотя и провозгласили багдадского халифа как единственного законного «Предводителя правоверных», а султана как их верховного правителя, быстро раскололись на независимые государства. Малая Азия, Сирия и Палестина представляли собой мозаику небольших, постоянно воевавших друг с другом эмиратов. В это время армии 1-го Крестового похода достигли Малой Азии и после победы над турками в битве при Дорилее (1097) вошли в Сирию и Палестину.
Глава 2
Крестовый поход
Паломничество, военный поход, священная война, колониальная война, мощное миграционное движение – обо всем этом любой историк или публицист может говорить применительно к крестовому походу. При этом выбирают тот аспект, который в наибольшей степени соответствует духу времени. Независимо от того, превозносят или проклинают крестовые походы, о них часто говорят как о зловещем заговоре папизма, о том, что крестоносцы были движимы плохо скрываемым чувством алчности и это был искусственно вызванный массовый психоз, но в то же время это было масштабным предприятием по воплощению в жизнь возвышенных идеалов, коллективным покаянием и мессианским движением, которое ведет человечество к дню Страшного суда и навстречу Царству Небесному.
Большинство этих взглядов не ново. Немецкие хронисты с чувством ужаса описывали сборы армий 1-го Крестового похода (1095–1099). 50 лет спустя, после неудачного завершения 2-го Крестового похода (1147–1150), уже было немало тех, кто усомнился в божественности его планов. 3-й Крестовый поход (1187–1190) был подвергнут критике за его несоответствие основным положениям учения христианства. 4-й поход (1202–1204), закончившийся завоеванием и разграблением христианского Константинополя, вызвал настоящий шок в христианском мире. В XIII в. усилились оппозиционные настроения; решительный протест и язвительную критику можно было услышать от богословов и сторонников пацифизма, трубадуров, государственных деятелей, миссионеров, купцов и даже от францисканских и доминиканских монахов. Доминиканец Гумберт Романский (умер в 1274 г.), страшившийся возможного вторжения мусульман в христианскую Европу (что и произошло два столетия спустя, когда возвысилась Османская империя), дал гневную отповедь всем своим оппонентам, говоря о том, что «цель церкви не наполнить собой Землю, но пополнить Небеса» (имелось в виду мучениками). Только папство не испытывало никаких сомнений, будучи упорным приверженцем выдвинутой им самим идеи в течение двухсот лет.
Почему вопрос крестовых походов является одной из самых сложных проблем исторического исследования? Выглядит сомнительным, чтобы какой-либо человек, общественный институт или идеология могли непосредственно послужить отправной точкой крестовых походов. События в различных сферах жизни в то или иное время и в различных странах подготовили христианский мир к 1-му Крестовому походу. Политика пап соединила все эти элементы и создала движение, имевшее свою цель, место и время.
Определенные материальные предпосылки дали возможность крестовым походам состояться. Трудно даже представить масштабы возможной миграции в Европе, которая была бы сопоставимой с Великим переселением народов, не будь большого запаса рабочей силы в конце XI в. и в следующие двести лет. Хотя причины демографического взрыва или, по крайней мере, беспрецедентного роста населения в течение этого века не получили убедительного объяснения, сомнений в этом факте почти что нет. Резкое увеличение численности сельского населения в Европе XI в. вело к значительной внутренней колонизации. За два столетия леса были вырублены, болота осушены и основаны тысячи новых деревень. Интенсивная хозяйственная деятельность сопровождалась перераспределением наделов земли для одной семьи. «Белая мантия церквей и монастырей», что покрыла Европу уже к середине XI в., обратила на себя внимание бургундского хрониста Рауля Глабера. Прирост населения привел к образованию новых городов и настоящей революции в урбанизации в XII в. Избыточное сельское население начало играть большую роль в обществе, и сельское хозяйство могло снабжать своей продукцией тех, кто не получал своих доходов непосредственно от земли, например ремесленников и купцов.
В некоторых областях процесс колонизации служил не только чисто экономическим целям. Германская колонизация славянских земель имела политический подтекст, и экономическое продвижение на Восток (Drang nach Osten) создавало предпосылки для будущей экспансии. Тот же самый избыток людских ресурсов в Европе давал возможности для организации крестовых походов, хотя он и не был их причиной.