Когда заканчивался весь хлеб, испеченный с утра, она закрывалась.
– И зачем тебе понадобилось грабить такую булочную?
– Грабить большую булочную не было смысла. Хлеб нужен был нам, чтобы утолить голод, мы вовсе не охотились за деньгами. Мы были налетчиками, а не ворами.
– Мы? – переспросила жена. – Кто это «мы»?
– Был у меня дружок в то время, – ответил я. – Лет десять уже прошло. Мы были тогда со-всем нищими, денег не было, даже чтобы зубной порошок купить. Не говоря уже о еде, которой все время недоставало. Поэтому, чтобы заполучить еду, мы с ним всякие скверные штуки вытворяли. В том числе и на булочную напали.
– Что-то я не понимаю, – сказала жена и пристально посмотрела на меня. Ее глаза будто искали бледнеющую на утреннем небе звезду. – Зачем было это делать? Почему вы не работали? Ведь хотя бы на хлеб-то можно было заработать? Как ни крути, это проще, чем грабить булоч-ную.
– Не хотелось работать, – сказал я. – Мы тогда это точно для себя решили.
– А разве сейчас ты не работаешь? – спросила жена.
Я кивнул и сделал глоток пива. А затем потер глаза внутренней стороной запястья. От оче-редной банки пива стало клонить в сон. Сон, пытаясь перебороть голод, стал просачиваться в мое сознание, словно жидкая грязь.
– Меняется время, меняется атмосфера, меняется мировоззрение, – сказал я. – Слушай, да-вай-ка спать. Завтра обоим рано вставать.
– Не хочу я спать. Расскажи про ограбление булочной, – сказала жена.
– Неинтересная история, – сказал я. – По крайней мере, не такая интересная, как ты ожида-ешь. Без приключений.
– Но все удачно сложилось?
Я сдался и потянул за кольцо очередной банки. У жены ведь такой характер, начнет спра-шивать – не успокоится, пока все до конца не выяснит.
– Можно сказать, что удачно, а можно сказать, и нет, – ответил я. – В конечном итоге мы получили столько хлеба, сколько хотели, но никого так и не ограбили. Прежде чем мы попыта-лись отобрать хлеб, хозяин булочной сам его нам дал.
– Просто так?
– Нет, не просто так. В этом-то вся загвоздка, – сказал я, покачав головой. – Булочник был без ума от классической музыки, и как раз в тот самый момент он слушал в своей булочной увертюры Вагнера. И вот он предложил нам сделку: если спокойно дослушаем до конца эту пла-стинку, то сможем унести столько хлеба, сколько захотим. Мы переговорили с приятелем и пришли к такому выводу: с нас не убудет, если нужно просто послушать музыку. В буквальном смысле это не является работой, и вреда от этого никому не случится. Поэтому мы убрали тесак и нож в дорожную сумку, уселись на стул и вместе с булочником стали слушать увертюры к операм «Тангейзер» и «Летучий голландец».
– А потом получили хлеб?
– Да. Затолкали в сумку почти весь хлеб, который был в булочной, и унесли с собой, а по-том дня четыре или пять только им и питались, – сказал я и еще отпил пива.
Словно беззвучные волны от землетрясения на морском дне, сон настойчиво покачивал мою лодку.
– Конечно, на тот момент мы достигли своей цели, заполучив хлеб, – продолжал я. – Как ни крути, этот случай преступлением не назовешь. Своего рода обмен. Мы послушали Вагнера и взамен получили хлеб. С юридической точки зрения – что-то вроде торговой сделки.
– Но ведь слушать Вагнера – это не труд, – сказала жена.
– Вот именно, – подтвердил я. – Если бы булочник потребовал от нас помыть посуду или протереть окна, то мы бы наотрез отказались и просто отобрали бы у него хлеб. Однако булоч-ник ничего такого не просил, он просто предложил нам послушать пластинку Вагнера. Что я, что мой дружок – мы оба пришли в замешательство.