В общем и целом, главным движком последующих событий была банальная зависть, отсюда и популярное «взять и поделить!». Про интеллигенцию такого сразу сказать нельзя, но отчасти можно. Но главное тут качество – честолюбие. Кроме того, марксисты интеллигенты выступали от имени народа, который эту заумную и важную интеллигенцию искоренил (по закону ревкона о налоге на элиту) народ сам стал важным, но никак не заумным. Умных в виде заумных русский народ никак и никогда не любил почти классовой нелюбовью. Он был бы согласен на не совсем умного, но строгого господина, это да. Господина начальника, например или генерального секретаря Сталина. Вся последующая «вшивая» народная интеллигенция пошла по этому самом народному пути нелюбви к талантам. Только отсюда мог возникнуть гротескный ряд советских руководителей по типу напоминающих председателей колхоза, невзирая на очередное десятилетие советской власти (и в современной истории) один за другим замещающих друг друга и уменьшающихся не только в талантах, но также заметно в физическом росте. Мал, мала, еще меньше. Марксовский самодостаточный человек, что должен был снять свое самоотчуждение, получился не в виде начитанного и эмансипированного, то есть всесторонне развитого, а в виде затравленного гнилого интеллигента. Этот самый интеллигент потом стал естественно либералом и русофобом, а свои даже физические изъяны мог потом реализовать в манифестации либерализма и демократии. Посмотрите. Все так называемые демократы и русофобы имеют четкий какой- нибудь недостаток, либо физический изъяны, либо психические отклонения. Они и косые, они и психопаты. Другой же, альтернативный марксовский тип самодостаточности марксистской личности был уничтожен шариковыми в 1937 году. А это значит, что Маркс описывал не социальную эмансипацию человека из народа в нашем случае зерефа (рефлексия зеро, зе – ре), а человека все же средней интеллектуальной культуры. Для снятия самоотчуждения, то есть когда человек осознает себя как личность, нужны были не только базовые знания, даже умения читать и писать, но и культура, стартовые возможности. Но, мы знаем, что за основу была взята диктатура пролетариата, то есть диктатура группы людей, которые поработали некоторое время на заводе, но были или оставались крестьянами про крови и духу. Интеллигенты марксисты подняли их значение и роль в истории в практической плоскости, хитрость это или верхоглядство? Но затем хитрецы и романтики были сами уничтожены, замучены, расстреляны. Это невежество. И русский марксизм пошел вариантом тяжелого налога на весь народ, на все общество, на весь так называемый марксизм, что в конце концов предстало и буржуазной реставрацией в 1991 году. Что и требовалось доказать. Крестьяне, даже став интеллигенцией, во втором и третьем поколении будут думать как увеличить свой надел – построить дачу например, или устроить сына в престижный ВУЗ. Когда это стало тотально очевидно, это и прорвало в виде приватизации. Приватизация и новая феодализация на основе новых технологий есть продолжение выплаты того же самого налога на элиту, когда новая народная элиты хочет уже не народных призов и признания, а признания ее элитой мировой. Здесь снова нет регалий и дворянских титулов, как голубых кровей, но есть та же сильная страсть выглядеть и быть элитой вместе с кошельком денег, точнее со счетами баснословных цифр личного состояния.
Глава VII
Откуда взялось «взять и поделить»
Все традиционные семьи очень многодетные. Традиционные отцы же не могли всем сыновьям передать одно наследство. В Европе отец передавал наследство старшему сыну. Эта передача наследства старшему сыну в семье называлась майорат. Младшие дети были вынуждены сами искать удачу. Младшие сыновья уходили в город. Они создавали династии городских ремесленников. Все городские мещане – это все когда то обделенные наследством своего деда младшие сыновья. Конечно династии создавались не один год. Все люди взрослеют, стареют, приходит момент уже обделенным когда то наследством младшим сыновьям, уже самим в роли отцов надо передать наследство. Отцы городских мещан сами становились распорядителями своего имущества. И снова передача наследства происходила, как это уже было когда то в родном селе. Но в городе это происходило не так тиранично, не так резко. У буржуазии всегда были возможности смягчить старые нравы. Потому в городе недовольство младших сыновей и возмущение происходило мягко. Младшие сыновья перемешались со старшими сыновьями и передача наследства стала формальной акцией. Конечно по традиции привилегии старших формально сохранялись. Но ведь старшие могли оказаться идиотами. Хотя легкомысленностью всегда отличались именно младшие сыновья. Потому что родители их баловали. Передать имущество, что нажито многими трудами отца, а может и нескольких поколений предков глупому наследнику нельзя и невозможно. Этого быть не может. Но никому, ни одному отцу в голову не приходило – взять и поделить всем наследство поровну. Тем самым нарушалась бы патернальная этика. Для традиционного народа иерархия важна в любом виде. Иначе по мнению ее элиты (зеротов) наступит хаос. Но где же, в каком месте могла возникнуть мысль – взять и поделить все имущество?
Есть место и есть общества, где права старших сыновей никому не нравятся. Такое настроение и возмущение всегда было в головах младших сыновей! Сам традиционный мир в лице младших сыновей восстает, а рабы тоже могут быть сыновьями, а также крестьянами, пиратами, бандитами, налетчиками, даже пролетариями. Не все бунтующие рабочие являются младшими в семьях, но всем «пролетариям нечего терять, кроме цепей». То есть, все восставшие в мире традиции, а весь предыдущий мир человечества жил именно в иерархии, среди несправедливости и эксплуатации слабого сильным, но все бунтари восставали против несправедливости, против иерархии, против порядков, установленных элитой. Традиционная элита – это общий для всех отец. Сравнение недовольства младшего сына, всех младших сыновей с отчаянием всех рабов мира выглядит несколько странно. Но ведь без материальной базы нельзя создать семью! А во имя чего же восставать всем ущемленным на свете? Во имя прав человека, во имя справедливости? Эту справедливость придумали поэты. Философы Нового времени. Все традиционные люди возмущаются, если не могут повторить путь предков, путь отцов. Во имя этого они должны сломать систему, если система не дает им завести детей. Во имя чего тогда им жить зерефу? Кому нужна тогда его собачья жизнь? Вот потому то «взять и поделить» появилось не у примитивных социалистов из народа, а внутри самого народа, который не может, если лишили возможности, повторить путь предков. Нет традиции, нет и народного смысла. Взять и поделить появилось в самом кратере традиции. Поднимали свою огненную лаву протеста именно те люди, кто были лишены условного наследства. Кто же тут снова перед глазами? Традиционные люди – зерефы. Да, на первый взгляд новый коммунист Шарикова выглядит глупо как и бывшая собака. Но разве все рабы мира не были собаками для эксплуататорской элиты? Нельзя сравнивать всех несчастных и обделенных мира с дураком и выскочкой Шариковым. Но все несчастные до Шарикова и после Шарикова соображали именно как коммунист Шариков – взять и поделить. А Шариков – это бывшая собака по роману Булгакова. Раньше не было учения научного коммунизма. Не было и Карла Маркса. Некому был сказать великому Спартаку и его рабам товарищам, что их дело – дело обреченных. Побить римлян рабы еще могли. Могли вырваться наружу из римской тюрьмы и римского заточения. Но не больше. Дальше рабы создавали бы свое государство. И это государство было бы снова патернальным. Тут же бы возникли свои племенные отцы. А у племенных отцов свои старшие и младшие сыновья. Появились бы любимчики, но и отверженные. Через много -много веков сотни тысяч рабов капитализма начнут штурмовать свое пролетарское небо. И что будем ими двигать? Не надо смотреть на всех страждущих рабов идеальными глазами. Не все рабы святые и не все несчастные. Они возьмут и поделят все имущество «отца», как они думают – по научному коммунизму, а на самом деле, как делили их отцы. Но что же будет в итоге? Надо смотреть не только на исток горной реки, но и на болото дельты. Как и все традиционные люди до них и после них, они создадут общество новой патернальной этики. Где будут свои правители – красная элита и будут свои ущемленные с красными от возмущения лицами. Одни будут иметь привилегии, другие на них работать. А их внуки, то есть третье привилегированное поколение получат завещанное их отцами боссами наследство – имущество всего государства СССР. Там где традиция, там все время повторение. Потому то все революционеры и рыбы бесприданники у нас все как условные младшие сыновья.