Вдруг на несколькоднейвернулисьморозы.Снегпокрылсякоркойи
обледенел. Он перестал оседать. Но потом снова подул гнилой, парной ветер.
Сначала на потускневшем снегу появилось серое пятно. Через час это была
уже судорожно вздернутая ладонь.
- Еще один, - сказал Зауэр.
- Где? - спросил Иммерман.
- Да вон, у церкви. Может, попробуем откопать?
- Зачем? Ветер сам все сделает. Там снегу еще на метр, а то инадва.
Ведь эта чертова деревня лежит в низине.Илиопятьохоталедянойводы
набрать в сапоги?
- Нет уж, спасибо! - Зауэр покосился в сторону кухни. - Не знаешь, чего
дадут пожрать?
- Капусту. Капустусосвининойикартошкунаводе.Свининатам,
конечно, и не ночевала.
- Капуста! Опять! Третий раз на этой неделе.
Зауэр расстегнул брюки и начал мочиться.
- Еще год назад я мочился этакой залихватской струей, как из шланга,-
сказал он горько. - По-военному. Чувствовал себя отлично. Жратва классная!
Шпарили вперед без оглядки,каждыйденьстолько-токилометров!Думал,
скоро и по домам. А теперь мочусь, как дохлый шпак, безо всякоговкусаи
настроения.
Иммерман сунул руку за пазуху и с наслаждением стал чесаться.
- А по-моему, все равно, как мочиться, лишь бы опять заделаться шпаком.
- И по-моему. Только похоже, мы так навек и останемся солдатами.
- Ясно. Ходи в героях, пока несдохнешь.Однимэсэсовцамможноеще
мочиться, как людям.
Зауэр застегнул брюки.
- Еще бы. Всю дерьмовую работу делаем мы, а имвсячесть.Мыбьемся
две, три недели за какой-нибудь поганыйгородишко,авпоследнийдень
являются эсэсовцы и вступают в него победителями раньше нас. Посмотри, как
с ними нянчатся. Шинели всегда самые теплые, сапоги самые крепкие исамый
большой кусок мяса!
Иммерман усмехнулся.
- Теперь и эсэсовцы уже не берут городов. Теперьиониотступают.В
точности, как мы.
- Нет, не так. Мы не сжигаем и не расстреливаем все, чтопопадетсяна
пути.
Иммерман перестал чесаться.
- Что это на тебя нашло сегодня? - спросил он удивленно. - Ни с того ни
с сего какие-то человеческие нотки! Смотри, Штейнбреннер услышит - живов
штрафную угодишь. А снег перед церковью продолжает оседать!Рукуужедо
локтя видно.
Зауэр взглянул в сторону церкви.
- Если такбудеттаять,завтрапокойникповиснетнакаком-нибудь
кресте. Подходящее местечко, выбрал! Как раз над кладбищем.
- Разве там кладбище?
- Конечно. Или забыл?Мыведьтутужебыли.Вовремяпоследнего
наступления. В конце октября.
Зауэр схватил свой котелок.
- Вот и кухня! Живей, а то достанутся одни помои!
Рука росла и росла. Казалось, это уже неснегтает,аонамедленно
поднимается из земли -каксмутнаяугроза,какокаменевшаямольбао
помощи.
Командир роты остановился.
- Что это там?
- Какой-то мужик, господин лейтенант.