- Кстати,-сказалаИрис(неподнимаясьс колен, она
прилегла, перевив подсобоюноги),-кстати,ятакине
извиниласьзатужуткуюглупость,которуюляпнула о ваших
стихах. Я уж раз сто перечла "Valley Blondies" (влюбленность) и
по-английски,радисодержания,ипо-русски,радимузыки.
Помоему, они совершенно божественны. Вы простите меня?
Я потянулся губами, поцеловать радужную коричневую коленку
рядомсомной, но ее ладонь, как бы измеряя младенческий жар,
легла мне на лоб и остановила его приближение.
- За нами присматривает, - сказала она, - множествоглаз,
глядящихякобыкудаугодно,тольконев нашу сторону. Две
хорошенькие учительницы-англичанки справа от меня, -примерно,
шагахвдвадцати,-ужесообщилимне, что ваше сходство с
фотографией Руперта Брука, знаете, той, где у негоголаяшея,
простоa-houri-sang,- они немного знают французский. Если вы
еще раз попытаетесь поцеловать меня или мою ногу, я попрошу вас
уйти. Слишком часто в моей жизни мне делали больно.
Последоваломолчание.Крупинкикварцапереливались
радужнымсветом.Когда девушка начинает говорить, как героиня
рассказа, все, что требуется - это немного терпения.
Яужеотослал стихи в ту эмигрантскую газету? Нет еще;
сначаланужноотправитьвеноксонетов.Судяпокой-каким
мелочам,двоеслеваотменя(японизилголос)-мои
соотечественники-экспатрианты. "Да, - согласилась Ирис,-они
едванеподскочилиотлюбопытства,когдавыстали читать
Пушкина, - про волны, с любовью ложившиеся к ее ногам. Акакие
еще приметы?"
- Онмедленногладитбородкусверхувниз,глядяна
горизонт, а она курит папиросу.
Еще была там малышка годов десяти, баюкавшая в голых руках
большойжелтый мяч. Она казалась одетой в одну только упряжь с
оборками и в короткую складчатуююбку,нескрывавшуюладных
бедер.Вболее позднюю эру любитель назвал бы ее "нимфеткой".
Поймав мой взгляд, она улыбнулась мне похотливо и сладко по-над
солнечным глобусом, из-под золотисто-каштановой челки.
- Лет в одиннадцать, в двенадцать, -сказалаИрис,-я
былатакойже хорошенькой, как эта французская сирота. Это ее
бабушкасидитвсявчерномсвязаниемнарасстеленной
"Cannice-Matin".Яразрешаладурнопахнущимджентльменам
ласкать меня. Играла с Ивором в неприличные игры - нет,ничего
чрезмерного,и вообще он теперь донов предпочитает доннам, так
он, во всяком случае, говорит.
Она кое-что рассказала мне о родителях, по очаровательному
совпадению скончавшихся в один день,-матьвсемьутрав
Нью-Йорке,аотецв полдень в Лондоне, всего два года назад.
Они расстались сразу после войны.